– Я помню, – хмыкнул Марк, – ни жены, ни детей у тебя нет. Ты живешь один и намерен пережить всех. Тебе осталось убить девять человек. – Поиграв желваками, Сергей продолжил: – Когда переоденешься – ты сильно не торопись, можешь даже принять душ – и найдешь свое оборудование, возьмешь в помощь Макса. Или тебе больше подходит Стофферс?
Марк резко развернулся и вышел из камеры. К двери, ведущей в следственный изолятор, шел не таясь. На выкрик охранника мог, наверное, вспылить: «Да пошел ты!..» Грубо окликнуть «пошедшего»: «Сколько на твоих?..»
Он думал о том, что с самого начала все пошло наперекосяк. С самого начала стало казаться, что в ход операции вмешиваются потусторонние силы.
«Отец такой. Менять надо было, – злился Сергей. – На генерала». И понимал, что думал в данный момент о двух узниках «Магриба».
Отец такой.
О девочке по имени Каролина.
И мать хороша!
Все перепуталось, переплелось. Прошлое и настоящее. И ничего вроде бы не изменилось с тех пор. Также «втихаря» от Отца готовят «лучших разведчиков и забрасывают их за линию фронта».
Намеки, намеки…
Кто-то намекнул, и стройная шеренга, перед которой двадцатилетний пацан Серега Марковцев читал слова присяги, повалилась, словно ее расстреляли. И он, по его же словам, реализовывал себя на другом поле – но также усеянном костями: «Я клевал глаза бизнесменам, чиновникам, бандитам… В конце концов это занятие мне стало нравиться».
Сейчас стало казаться, что не реализовывал, а мстил. Стало казаться, что разобрался наконец-то с вопросом, который не давал покоя много-много лет.
Сейчас надо снова играть с чистого листа, с первого такта. Генеральная репетиция на оригинал-макете пройдена. На «ура». Тренировка, как и положено, сожрала много сил, придется работать на выжимке. Обратиться к немцу: «Стофф, ты, как всегда, оказался прав: мы арендовали тюрьму для тренировок. Сидеть хорошо, но лучше – медленно идти. Хреново тебе? У тебя нет права на ошибку? А у меня есть – я всего лишь живой человек».
«А ты – тупая машина», – это в адрес Иваненко.
Только для Макса, «готового в одиночку напасть на весь арабский мир», слов не находилось. С молчунами так и надо общаться – молча.
И – снова к «тупой машине». Сергей не изменил решение – его горячность, вылившаяся «через душ», который он посоветовал принять Хирургу, – лишь реакция на прокол, не больше того. Иваненко останется здесь, поскольку оставлять без контроля западное крыло тюрьмы нельзя ни при каких обстоятельствах. Нож, пистолет с глушителем – этого «джентльменского» набора Хирургу хватало за глаза. Теперь времени – хоть отбавляй, и специалист широкого профиля сможет вплотную заняться своей основной работой даже через полчаса, не опоздает.
Наверное, Сергей Иваненко был готов к этому. На сухое предостережение Марка: «Аккуратно тут» – Иваненко кивнул и занял место в камере с двумя мертвыми охранниками.
– Да, аккуратно, – продублировал командира Стофферс. – Если будешь взрывать им ноги, то делай это тихо.
Северное крыло следственного изолятора. Зачистка. За те несколько минут, в течение которых освобождали товарищей, в СИЗО ничего не изменилось. «Южане» по большей части мертвы, «северяне» ждут своей очереди. Единственная тактика – открывать подряд все двери и стрелять во все одушевленное. Мерзкая работа. Такую обычно доверяют новичкам, чтобы «обкатались» и привыкали к крови, к смертям, чтобы закаляли свой желудок.
«Готов?»
«Да».
Сергей Марковцев распахнул дверь, давая дорогу Максу. Пистолет с глушителем в руках израильского коммандос шарит по стандартной обстановке в кабинете следователя. Он больше походит на видеокамеру, фиксирующую действия спецгруппы. Оперативная съемка, слившаяся с оперативными же мероприятиями.
Макс работал как автомат. Едва цель попадала на мушку, он мгновенно жал на спусковой крючок. Ни мгновения на размышления и анализ. Стрелял очень точно – в голову.
Если Марковцев мог сказать про себя, что в данный момент как бы не на своем месте, то Макс – наоборот. Был ли он мстительным или нет – сказать прямо нельзя, но он сам мог сказать, наверное: «Я убил не следователя, я убил араба».
Во всяком случае его хладнокровие при горящих глазах расшифровывалось именно так.
К помещению, в котором находилась опергруппа госбезопасности, подошли втроем. Центральное место занял Стофферс, вооруженный штурмовой винтовкой. Конечно, ему больше подошел бы пулемет или снайперка дальнего боя. Но и с массивным «гренделем» в руках он, облаченный в штурмовую униформу, смотрелся впечатляюще. Выражение лица изменилось в лучшую сторону. Вот сейчас Инопланетянин не показывал себя, просто сел в свою тарелку.
«Пять, – показывал командир группы на пальцах. – Четыре. Три. Два. Один. Пошли!»
Марк распахнул дверь, давая дорогу товарищам. Макс шагнул вперед и вправо, в свою очередь, давая дорогу «центровому». Стофферс без промедления придавил спусковой крючок, едва завидев первую цель. Марк видел его со спины, автоматическая винтовка не попадала в поле зрения. Казалось, немца хватил удар и он бьется в агонии. От сильной отдачи сотрясались его плечи; в такт шипящим пулям и гильзам, разлетающимся веером, дергалась голова; изо рта вылетали отрывистые выкрики, которые глушились стиснутыми зубами. И этой агонии не было видно конца. Конвульсии прекратились на короткие мгновения, когда немец отточенным движением поменял магазин.
