– Прошу прощения. – Бесцеремонно и на правах хозяина Борович поманил Артемова из кабинета, оставляя немцев одних, и прошелся с гостем по холлу роскошного офиса. – Прочел? – спросил он, плавно переходя на «ты». И вслух подосадовал, что не смог переговорить с полковником до этой беседы.
– Прочел, – ответил Михаил Васильевич.
– Что думаешь по этому поводу?
– Собственно, задача простенькая, – откликнулся Артемов, – если бы не одно «но»: предстоит найти не просто эксперта, а специалиста-практика в области антитеррора. Эксперта со связями в этом направлении: проводники из местных жителей, полулегальные дорожные коридоры, горные тропы и так далее. Другая стороны вопроса, связанного с любыми мероприятиями немцев на территории Грузии, нас, как я понял, не касается.
– Да, пусть делают что хотят: ведут боевые действия, эвакуируют пленного. Свою работу они знают.
– Что у них со временем?
– Времени, оставшегося у «Ариадны», хватает только на силовую операцию, – ответил Борович. – Переговоры с похитителями стали невозможны из-за отказа грузин в помощи. В общем, твоя задача – свести немецких «частников» с нашим «частником».
Артемов широко улыбнулся: он – посредник – из той же «частной» категории.
– При любом раскладе он не должен бросать тень, – Борович демонстративно заслонился рукой от стильного светильника, – ни на военную разведку в частности, ни на Минобороны в целом.
Непроизвольно взгляд Артемова упал на справку, которую он продолжал держать: «Der Faden Ariadne». Что переводилось легко: «Нить Ариадны», или «Ариаднина нить». Громкое и многообещающее название для подобного бюро. В нем изначально была заложена реклама. Плюс «нить» в руках женщины, главы агентства Марты Зельман.
– Мне досталась роль обычного сводника? – попенял генералу Артемов.
Борович рассмеялся, склонив голову к плечу.
О Боровиче полковник знал не так много. Выходец из Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны, успел поработать в военной контрразведке. Раньше из окна своего кабинета он мог видеть внутренний дворик Минобороны и старую постройку метро «Арбатская» в центре, а если повезет, то министра, выходящего из подъезда с козырьком. У военного министра есть свой лифт, на котором он поднимается на свой же пятый этаж. У Боровича лифта нет, но зато есть роскошный офис и совсем другой вид из окон.
– Да нет, Михаил Васильевич, – ответил генерал на вопрос полковника. – У тебя остались связи в «Аквариуме»?
– Откуда? – улыбнулись глаза разведчика.
– По своим каналам выясни все, что касается деятельности агентства, – потребовал генерал-майор. – Возможно, это маска; а невинная, на первый взгляд, просьба немецкого коллеги, – генерал кивнул в сторону двери, за которой полчаса назад скрылся полковник Бергер, – может вылиться в серьезную игру.
Артемов понял, о чем толкует Борович. Расширение контактов между военными разведками России и Германии не означало снижение активности резидентур ГРУ в фатерланде. К тому же придется до конца прояснить ситуацию с отказом грузинских спецслужб в помощи немецким коллегам.
Артемов хорошо знал тему подобных частных агентств. Есть такие, которые предоставляют не только небольшие охранные и разведывательно-диверсионные группы, но и целые боевые части до батальона. Среди их клиентов встречаются порой гуманитарные организации, но в основном это правительства и многонациональные концерны. И в том, что глава одного военного ведомства просит за некую полувоенную организацию у другого, – ничего странного не было.
– Собственно, для этого я и привлек тебя к делу, – продолжал Борович. – Мне нужны твои связи в ГРУ. С действующими разведчиками я в силу разных причин контактировать не могу. Не обижайся, но ты уже не действующий разведчик, однако и не отработанный материал, пока еще свежий. В общем, ты то, что надо. Именно тебя я смогу привязать к «Ариадне». Если вскроется что-то по твоим каналам, ты продолжишь работу чисто в контакте. Если что-то выгорит, то нам обоим.
– Посмотрю, что смогу сделать, – пообещал полковник. И понял, что никакого специалиста-практика в области антитеррора, эксперта со связями в Грузии ему искать не придется.
Правоту его выводов подтвердил сам Борович.
– Потянешь время, – сказал он, – сошлешься на то, что есть эксперты, которые с закрытыми глазами проводят в Панкиси, а в районе Поти мы никаких спецопераций не проводили. В конце концов, проводник не опоздает, если появится за два-три дня до начала операции. Но то будет уже на территории Грузии. С глаз долой, – холодно улыбнулся генерал.
Оба офицера вернулись в кабинет.
– Переговоры зашли в тупик? – спросил Артемов Марту, присаживаясь напротив и закидывая ногу за ногу.
– Пока нет, – ответила Зельман. – Мы долго работаем в этом бизнесе и знаем, когда нужно сворачивать переговорный процесс. Если тянуть до последнего, то потеряем время, а значит, и шанс вытащить заложника. Чеченцы, насколько я знаю, – психи. – Она бросила короткий взгляд на Боровича и акцентировала: –
– Сколько у вас осталось времени? – продолжил опрос полковник.
– Максимум неделю можно потянуть.
– Ну что ж, тяните. Желаю удачи.
