Ее сопровождали еще две машины с телохранителями. В первую очередь авто бросались в глаза непроницаемыми стеклами. И Мэлоди не ошиблась, направляясь к ним.
– Пожалуйста, в машину, – преградил ей дорогу охранник. – Всего две-три минуты.
Он открыл дверцу «Мерседеса», и Унгер села на заднее сиденье. По левую руку от нее находилась женщина лет тридцати пяти с пронзительными карими глазами.
– Снимите плащ, расстегните кофту, пожалуйста. Сумочку дайте мне, – звучал ее монотонный голос. Руки у нее оказались теплыми, но их прикосновения к телу при обыске были неприятными. – Спасибо, вы можете идти.
После обыска Мэлоди указали путь:
– Черный «Ауди». Садитесь на переднее сиденье.
Однако Голда распахнула заднюю дверцу машины, приглашая Мэл сесть рядом. Она проявила материнскую заботу, обняв ее за плечи:
– Ни о чем не беспокойся, девочка. Ты в надежных руках и можешь доверять мне. Боже, сколько же мы не виделись? Четыре года?
– Больше пяти.
– Да что ты говоришь! Как быстро летит время… Скажи, я изменилась?
– В лучшую сторону, – улыбнулась Мэлоди.
– Ты льстишь, как секретарша. А вот ты изменилась. Глаза у тебя усталые.
– Трудная ночь выдалась. Не спала.
– Выкладывай, что у тебя стряслось.
– Это потребует времени, Голди…
«Голди…» Министр также ответила Мэл улыбкой. Пожалуй, кроме нее, никто не называл ее на американский лад.
Унгер начала рассказ с расследования на Крымском полуострове…
– Теперь ты все знаешь, – закончила она.
– Где твои русские товарищи? Тебе придется сказать об этом. Реальную помощь могу оказать только я.
– Они недалеко отсюда. Но у нас осталось еще одно незаконченное дело. Я говорю о курьере Маркоса.
– Я не смогу вытащить твою Ильзу. Если гостиницу Клода взяли под контроль агенты «Амана», мои люди наткнутся на неприятности. Путь твои приятели действуют самостоятельно. В котором часу прибывает вторая подгруппа русских агентов?
– В двенадцать. Минимум на час их задержат в аэропорту.
– Накинем еще пару часов. Жду от тебя звонка с трех и до… – Голда изобразила неопределенный жест рукой. – Погоди, – она приготовилась записать в записную книжку. – Продиктуй имена русских агентов. Смелее, Мэл, хуже им от этого не будет.
Мэлоди вышла из машины и пошла вдоль парка. Вот она скрылась из виду, а Голда словно забыла, где она находится. Перед мысленным взором Эйтан и Дани Мармсталь.
Мэлоди Унгер подкинула ей солидную карту, и Голда могла пойти с нее в самый неподходящий для Дани момент. Она могла разрушить его планы; но именно после разговора с Мэлоди подумала: а стоит ли ломать эту красивую комбинацию? Пусть сначала Машаля и его сподвижников разорвет в небе, а потом уже Голда выдвинет свои требования: «Поумерь свой пыл, Дани. Ты задохнешься на предвыборной прямой, если мир узнает о диверсии. Секс сексом, а табачок врозь». И даже если эта парочка промажет, у Голды оставалось предложение к Дани: «Поумерь… Скандалы продаются очень даже хорошо».
Вернувшись в правительственный городок, министр отдала распоряжение своему личному помощнику:
– Организуй пять мест на вечерний рейс в Тунис.
– Если таковой есть.
– Ну так узнай! – Она передала ассистенту список. – Потом мы договоримся, где и в котором часу вы встретитесь.
– Проводить их через дипломатическую зону в аэропорту?
– Иначе ты бы у меня не работал, правда?
4
Николай Кокарев и Михаил Чижов прилетели в Тель-Авив на самолете российской авиакомпании. Лайнер приземлился в аэропорту имени первого премьер-министра Израиля в тот момент, когда агенты «Амана» завершили там работу и возвращались в Тель-Авив. В списке из восьми человек – Абрамов, Блинков, Кокарев, Веселовский, Чижов, Музаев, Родин, Клюев – они отметили только две первые фамилии. Остальные члены российской агентурной группы в списке прибывших на Священную землю не значились, и в ситуации, когда одна подгруппа засветилась, в Израиле им делать было нечего.
Все это сыграло на руку Кокареву и Чижову – они остались без внимания со стороны израильских спецслужб. Они прошли процедуру проверки в аэропорту и взяли такси до Тель-Авива.
Такси остановилось возле гостиницы «Шератон», расположенной на берегу.
– Роскошь по всем стандартам, – заметил Кок, вылезая из машины. – Всего сто двадцать баксов за
