Этот ответ окончательно сломил внутреннее сопротивление Гордона, ставшего полноценным союзником российской спецгруппы.
Джеб вышел в приемную и, поманив за собой лейтенанта, указал на трупы морских пехотинцев.
– Беспредел спишешь на Шона и его «гвардию». Сегодня пираты еще дадут знать о себе. И сотри память в факсе, чтобы следователи не заподозрили в тебе двойника. Погоди, Стив, и ответь мне на один вопрос: ты меня хорошо понимаешь?
– Да, ты говоришь как американец.
– На это я обычно отвечаю: меня этому долго и упорно учили на факультете иностранных языков и на спецкурсах диверсионной школы. Я хочу развеять все твои сомнения. Ты не в состоянии связать несколько важных моментов. Смотри, что получается, Стив. Тебе претит выполнять мои приказы. Ты боишься своего командира, который может дать показания против тебя: «Гордон и я были заодно. Гордон испугался и «отсалютовал» против меня в морскую полицию». Если ты сам убьешь Шона, полиция повесит на тебя убийство человека, вина которого не была доказана. И за смертью главного подозреваемого повесит разбойные нападения на тебя. Ты можешь продержать Шона в подвале и дождаться специальных агентов. Дело, может быть, замнут, но твою жизнь поломают. И еще одно: это ты заварил кашу с графиком пиратских нападений. График настолько точен, что наталкивает на определенные мысли. Выход один – брать Шона с поличным. Бумаги горят, вот в чем дело, Стив. К тому же у меня четкий приказ: диверсионная акция должна вскрыть преступную деятельность Накамуры. Ты понял, о чем я говорил?
– Я выполню твои распоряжения.
2
Моторка стояла на внутренней нитке понтона так, словно «Спарвьеро», уткнувшийся в понтон форштевнем, охранял только ее, бросая свет фары-прожектора за ее кормой. «Хаук» сжигал топливо, патрулируя пограничную зону острова.
Сигнальные огни на взлетной полосе также были включены. Все говорило о том, что база жива.
– Как на сцене, – недовольно проворчал Ксавье, занимая место рулевого. Эрли отдал швартов и спрыгнул на палубу. Француз дал газ, и лодка стала набирать скорость.
Ксава не интересовал этот «парадный» участок «Фермы», равно как и любой другой. Однако он отвечал за ту часть базы, где имел свой профессиональный интерес. Он был бы не прочь услышать глухой взрыв и увидеть огромный пузырь на глубине нескольких метров. Он усмехался своим мыслям и видениям: он небольшим багром подтягивает к борту катера бесформенную массу, напоминающую огромную медузу, и распознает в ней то, что раньше было аквалангистом.
Он не заметил, как лодка пролетела полтора километра. Впереди обозначилась высоченная стена из песчаника. Сбросив газ, он прошел мимо нее на малом ходу и повернул рулевое колесо, входя в бухту. Включив фару на поворотном станке, Ксавье зорко всматривался в каждый освещенный уголок взморья. Чуть дольше световой луч задержался на скалистом участке, где восемью метрами ниже он поставил мины-ловушки.
Передав управление лодкой Эрли, француз приказал ему идти вдоль берега, а сам развернул фару.
Луч света впивался в каждый камень, каждую ложбинку, вырывал из темноты пучки трав и цветов.
Пятьдесят метров береговой линии, сто. Ксавье отдал команду разворачивать катер: его зона ответственности закончилась.
Ксавье подвергал свою команду риску – русские диверсанты могли обстрелять лодку из автоматов или покончить с ней прицельным выстрелом из гранатомета. С другой стороны, зачем диверсантам шуметь? Если они где-то рядом, пропустят лодку.
При повороте катера прожектор выхватил какой-то предмет в море. Ксав отреагировал моментально и дал команду Эрли остановиться. Так где что-то блеснуло под лучом? Француз медленно повел фарой. Может быть, напряженные и уставшие глаза сыграли шутку? Каждый гребешок волны с готовностью, казалось, подставлялся под свет, словно заигрывая.
– Вот он!
Ксавье еще не знал, что снова блеснуло на расстоянии полутора кабельтовых. Но это «что-то», несомненно, играло важную роль в его охранной миссии.
– Бобби, видишь его?
– Нет.
– Поворачивай руль. Я постараюсь не выпустить его из виду. Все, давай газ потихоньку.
Пятьдесят метров. Сто. Минутами раньше такое же расстояние катер проделал и вдоль берега.
– Канистры, – тихо прошептал Ксавье. Он нагнулся и поднял с палубы багор с короткой ручкой. – Левее, левее, – отдавал он команды, склонившись над бортом моторки. Он сумел рассмотреть не только веревку, связывающую канистры. Поначалу они показались плавучим якорем, способным удержать лодку или яхту во время сильного волнения. Теперь же эта смычка приобрела более точное определение: буй.
Ксавье зацепил багром скрытую под водой веревку и потянул к себе. Прежде чем передать пустые канистры Эрли, заглушившему двигатель, француз довольно точно определил вес якоря – шесть-семь килограммов. Но не верил, что под водой обычная железяка. Выбирая веревку, он в какой-то момент ощутил слабую отдачу, будто дернулась на крючке издыхающая рыба.
Восемь метров шнура Ксавье выбрал ровно за восемь секунд и не имел представления о том, что время отсчитывает секунды, отведенные для срабатывания запалов двух мин. Он увидел их совсем близко. Их черные округлые бока сверкнули под светом и ослепили Ксавье. Отпуская веревку из рук, он уже знал, что произойдет в следующий миг. Но так и не дождался его. Три килограмма взрывчатого вещества разметали в клочья и лодку, и тех, кто находились в ней.
3
Джеб, Кок и Чижик подходили к высокой калитке, маскирующейся среди ровных прутков заградительной секции. Коул доложил личной охране Накамуры о возвращении Ксавье, и электрический замок должен быть открыт, надеялся Блинков. Сейчас группа из трех человек проходила то место, которое покрывал объектив цифровой камеры. Романов имел возможность видеть своих товарищей там, где десятью минутами ранее
