Габриель и Маноло вошли в цех в тот момент, когда Пако освободил пленника от веревок, а «кривовер» был готов принять вызов. Он взял Джеба за руки. Со стороны казалось, он взвешивает их. На деле же издевательски проверял, насколько они отекли. И с недоумением отметил, что следов от веревок почти не видно. Такое возможно лишь в одном случае: когда напрягают мышцы, а едва руки будут связаны, расслабляют их.
Габриель что-то крикнул на ходу, но его никто не услышал. Его голос словно утонул в призрачном гуле зрителей, занявших места в зале для боев без правил. Одна половина поставила на Цыгана и кричала: «Прикончи его!» Вторая предлагала русскому размазать противника по полу, стенам и потолку. И было видно, что оба бойца не привыкли разочаровывать публику.
Джеб не просто бился, а на примере показывал, чем отличается его личная техника от техники этого чилийца. Он показывал ему, как надо смотреть в глаза не противнику, но смерти. Джеб давно знал ее в лицо. Она сейчас притаилась за спиной Цыгана, и взгляд морпеха лежал по ту сторону его затылка.
Со стороны Джеб походил на киборга. Моника едва ли не слышала механический голос его операционной системы, сканирующей возникшую ситуацию.
Не отпуская рук «системы», так и не увидевшей следов от веревок, не прилагая особых усилий, Джеб припал на одно колено и швырнул Цыгана на пол. Направление броска было идеальным: Цыган ударился головой под острым углом и сломал себе шею.
Пако ринулся на помощь и напоролся на отработанную связку. Блинков нокаутировал его, оправдывая свою кличку: хлестким джебом поверх рук, левым в печень и, подавая корпус назад, глубоким хай-киком в челюсть.
Чуло полез за ножом, машинально отмечая, что русский, передвигаясь, хорошо держался на стопе. Когда бил ногой, становился на всю стопу, сгибал ногу в колене, добавляя в удар мощи и не жалея противника. И в скорости ему нельзя было отказать.
Чуло не успел вынуть нож из кармана. Джеб резко шагнул к нему и ударил ногой по руке. Захватив руку, двинул его в коленную чашечку. Мышцы на руке Чуло ослабли от удара в ногу, и он поневоле дал противнику провести прием. Джеб сменил направление давления на руку, взял ее на перелом и свалил сутенера на пол. Развернувшись, ударил его ногой в горло.
Габриель также сменил направление. Поневоле принимая бой, на ходу доставая пистолет Токарева, он минимизировал риск быть атакованным на открытом пространстве: он обошел стол слева и остановился за ним. Когда он поднял пистолет и поймал Джеба на мушку, их разделял трехметровый стол.
– На пол! Руки за голову! – выкрикнул Габриель и выразительно склонил голову набок. Он не представлял, как можно атаковать с такого расстояния. Любой бросок Джеба носил определение «отчаянный». Пока он будет скользить животом по столу, Габриель выпустит в него пол-обоймы. А Маноло сломает Монике шею. Габриель видел боковым зрением водителя. Еще два шага, и американка, вскочившая на ноги, будет у него в руках.
Казалось, Джеб ждал немого вопроса Габриеля: «Ну и что ты собираешься делать?» С шагом вперед он ударил в торец стола и продвинул его вперед на метр. С такой силой, что противоположный конец крышки врезался Габриелю в живот, и он согнулся пополам, выпуская из рук оружие.
Маноло уже был возле Моники. Он захватил ее за шею и шагнул за спину. Ему не хватило мгновений, чтобы развернуться и предупредить Джеба, что сломает ей шею. Блинков уже скользил по поверхности стола, сметая с него все, что не успело слететь. Схватив пистолет левой рукой, бросил его в правую руку и, поворачиваясь на спину, выстрелил, едва мушка совпала с переносицей Маноло. Стрелял он из положения лежа на столе и ногами к цели.
Что-то странное пронеслось в голове Моники:
Габриель сполз на пол. Закрыв глаза, подавляя приступы тошноты и прерывисто дыша, он слышал
