Султана и свидетельствовал против него, кланом бы правил его дядя. А так Султан был коронован уже через несколько часов после смерти Мухаммеда. Он читал все, что было у меня в душе, по моим глазам. Но когда я склонил голову, в знак подчинения ему, ненависть в них пропала. Он оценил этот момент.
– Действительно? Это он вам сказал об этом?
– Я еще жив. Других доказательств мне не требуется.
– Но вы не простили его?
– Как я могу его простить? Вы бы простили? Как вас зовут?
– Валерий. Валерий Кознов.
В полном молчании прошла минута, другая. Так же, не говоря ни слова, Шарип Мохсенов завел машину и тронул с места.
– Куда мы едем? – спросил Кознов.
– Ко мне домой.
– Вы живете один?
– Я в таком возрасте, который позволяет жить одному. Еще несколько лет, и я не смогу встать без посторонней помощи. Однажды я проснусь с ощущениями лошади, которой пора на бойню. Возраст, которого я достиг, – один из лучших, поверьте мне.
«Подходящая речь для твоих похорон», – заметил Валерий.
А Шарип вдруг заговорил о «милости Султана».
– Я проработал на него шесть лет – не телохранителем, нет, – он боялся меня.
– Но почему он в таком случае от вас не избавился?
– Почему не избавился? Я был единственным человеком, который стоял между ним и его отцом. Я был хранителем тайны, и он боялся ее потерять. У него свои понятия о вере, и это лучше, чем жить без веры. И это легко понять. Когда он появился в Фергане, куда я перебрался вскоре после похорон Мухаммеда, я, можно сказать, влачил жалкое существование. На мне были две мои сестры, оставшиеся без мужей, и их дети. Я построил сараи, отремонтировал дома, начал свыкаться с этой жизнью. Не заметил, как пролетели годы. Султан дал мне поручение – не Бог весть какое. Этим он дал понять, что не забыл меня. Он запачкал свои черные туфли в козьем помете, но даже не поморщился. Он заплатил мне хорошие деньги. «Не хочешь вернуться?» – спросил он меня. Я покачал головой: «Нет». Да и некуда было возвращаться. Я не был предан Мухаммеду настолько, чтобы умереть, как собака, на его могиле. Он был сильной личностью. Я любил его... как брата.
Мохсенов продолжил тему уже дома. Налив выпить, он устроился в кресле.
Глаза у него загорелись, подметил Валерий. Шарип ждал этого дня каждый день. И вот он настал.
Он мог увидеть в Кознове виновника всех бед. Но благоразумия у него было не занимать.
– Ты сказал, что хочешь убить Султана. Что движет тобой, месть? Неудовлетворенность? – перечислил он.
Кознов покачал головой:
– Нет. Все гораздо прозаичнее. Султана заказали.
– Тебе?
– Да.
– Тебе заплатили большие деньги?
– Это не имеет к делу никакого отношения. Помните, я сказал, что убью его с вашей помощью или без нее? Дни, – сделал очередной упор Кознов, – дни Султана сочтены.
– Что именно тебя интересует, спрашивай.
Валерий Кознов поставил бокал с вином на стол и подался вперед. Он рассчитывал на помощь этого старика и был уверен, что тот не откажется. В этом плане Валерий хорошо поработал головой. С памятью у него было все в порядке. Он не раз и не два возвращался в мыслях к этому старику, который представлялся ему старой беззубой коброй, доживающей свой век перед кроличьей норой. Не в силах ужалить жертву, он поджидал такого же, как и он прежде, ядовитого товарища.
Кознов не успел ответить. Шарип сам предложил план, от которого сам бы и открестился, поостыв немного.
– Я могу вызвать Султана сюда, в Москву, назначить ему встречу, и тогда ты убьешь его.
«Да, действительно, он здорово машет на беззубую кобру, – еще раз сравнил Кознов. – И я немолодой. Но у меня есть зубы и полный мешок яда. Я смогу отрыгнуть ему кусок переваренного кролика, и он уползет под камень,
Кознов в ответ на скоропалительное предложение Шарипа отказался, плавно переходя на «ты»:
– Ты хочешь вызвать Султана... Это может насторожить его. Но ты прав: мне нужно знать, когда Султан будет в Москве.
– Тебя интересует день и час?
Кознов в знак согласия наклонил голову.
– Попробую сделать это через младшую дочь Султана.
– Ее зовут Аида?
– Да, – подтвердил Шарип. – Одно время я опекал ее в Москве.
– Как долго?
– Достаточно для того, чтобы она в ответ на мою просьбу не сказала «нет», а потом просто бы промолчала.
– Меня этот вариант устраивает.
Шарип встал.
– Я приготовлю поесть. Теперь ты мой желанный гость.
Кознов рассмеялся: «Пусть будет так».
На кухне Шарип в первую очередь вынул из холодильника кусок баранины и вооружился острым ножом с тяжелым обухом...
– Ты был за границей? – спросил он.
– Да, – ответил Кознов.
– Мне понравился городок в Южной Италии. Маленький, красивый, непраздный, со своей историей. Я прохаживался мимо невысоких зданий и по-детски недоумевал: они наступают на море, или море наступает на них?.. А потом... Потом как наваждение. Мне показалось, что я в бегах, а Султан достал меня в Сорренто. Я на коленях, как и положено перед королем, и лицо мое наливается кровью. Это Алимджан душит меня.
– Ты просто устал.
– Да, устал от собственных мыслей... Порой я даже оправдывал Султана. Я спрашивал себя – чем отличался Султан от Мухаммеда Бердибек хана, двенадцатого хана Золотой Орды? Тот пришел к власти, организовав заговор, приведший к убийству своего отца. Сразу же после обряда вступления в должность он приказал убить всех, кто мог быть его реальными конкурентами. Всего были убиты двенадцать его родственников. А своего восьмимесячного брата Бердибек убил, ударив о землю.
– Да, Султан по сравнению с ханом – сам младенец. Убил только отца, но не тронул родственников.
Глава 13
Султан Узбек угостил Марковцева сытным ужином, после которого Сергею было не до соблазнительных прелестей старшей дочери Султана. Единственное, чем он мог ответить на любое ее предложение, – это сыто рыгнуть ей в лицо.
С каждым новым часом их знакомства Султан как бы сбрасывал очередной слой шелухи, которым его наградило положение главы преступного клана. Они с ним словно оказались в бане, где все были равны. Он не скрывал от него всего, что было связано с этим делом, и был правдив, отдавая себе отчет в том, что любая ложь сейчас играет против него; факт, который он мог утаить или исказить, грозил стать фатальным в его судьбе. Говоря проще – они сблизились. Даже сегодня Сергей Марковцев мог сказать, что эти приятельские отношения ему по вкусу. Может быть, и потому, что настоящих друзей у него не было. Он долгое время жил бирюком и винить в этом должен был только себя. Ему было плевать, сколько душ загубил Султан, потому что против каждой загубленной им души он бы смело выдвинул душу, загубленную им самим. Их взаимоотношения походили на шахматную партию, которая проходила при большом скоплении нечисти и
