Ольга и Лена как-то завели традиционный разговор на тему «все мужики сволочи», и даже твой Андрюшенька, куда уж образцовый был, а тоже гадом оказался, добро пожаловать в наш клуб разведенных женщин.
— Почему, собственно, «гадом»? — возразила Таня. — Он не совершил ничего подлого.
— Как не совершил? — ахнула Лена.
— А кто тебя бросил? — возмутилась Ольга.
Странное дело: они так долго старались успокоить подругу, а когда та наконец обрела точку опоры, наперебой пытались столкнуть ее с этой точки. Видно, сказались законы инерции: набрав разбег утешительных порывов, они вовремя не могли остановить движения.
— Ты как переживала!
— Чуть не померла!
— Едва с ума не сошла.
— Пить начала.
— Литрами слезы пускала.
— Рукой на себя махнула.
— Опустилась.
— Унижалась.
— Ожесточилась.
— Пресмыкалась.
— Я боялась: в петлю полезешь.
— Я за тебя свечки в церкви ставила.
— Все правильно, — вздохнула Татьяна. — Только ведь вы обо мне говорите. Это я дура трепетная, а не Андрей.
— Он же тебя бросил!
— А почему он должен был жить со мной? — вопросом ответила Таня. — Любит другую женщину, имеет право быть счастливым. У него тоже одна судьба, а не десяток. Он не меньше меня отдал сил, чтобы детей воспитать, семью содержать. Дети выросли. Я не инвалид, не беспомощна. Разве что легким кретинизмом страдаю.
— Это точно! — подтвердила Лена.
— У нас хоть специальность, работа какая-никакая. А ты ему всю жизнь отдала, — пеняла Ольга.
— По доброй воле и с удовольствием, — ответила Таня.
— Ну и что? Ты знаешь, что таким разведенкам, как ты, на Западе мужья приличные алименты выплачивают.
— Мы тоже живем на деньги Андрея.
— И долго собираешься с барского плеча питаться?
— Не знаю. Вы себе не представляете, как страшно человеку, ни дня не трудившемуся в коллективе, прийти куда-то и предложить себя даже на надомную работу.
— Он тебя променял на молодую пигалицу! — не унималась Ольга. — Как ты легко прощаешь!
Что я должна простить? — пожала плечами Таня. — То, что Андрей полюбил женщину, которая разделяет его интересы, может быть ему и соратником, и советчиком? Я умею хорошо выбирать мясо на рынке, знаю все марки стиральных порошков, отбеливателей и пятновыводителей. Для меня новый рецепт, вроде майонеза в котлетном фарше, — событие. А что такое фьючерсная сделка или маркетинг — темный лес. Я могла обслужить только одну, и очень небольшую, часть потребностей Андрея. Меня легко заменить квалифицированной домработницей. Я давно отстала в развитии, лет этак на двадцать.
— Не наговаривай на себя! — возмутились подруги.
— А кто собрал замечательную библиотеку?
— Выглядишь потрясающе.
— Дети тебя обожают.
— Друзья всегда в пример ставят.
— Ты просто идеальная женщина!
— Если уж тебя выбраковывают, то всех остальных баб надо просто в расход пустить.
— Или мужиков расстрелять.
— Нет, лучше кастрировать, чтобы не размножались.
— Заманчиво. А от кого рожать будем?
— Клонироваться начнем.
— Танька, ты себе цены не знаешь!
— Ты такие пироги печешь, что народ о них поэмы слагает.
Пироги, — кивнула Таня, — это аргумент. Конечно, приятно думать, будто Андрей связался с девицей, которая моего ногтя не стоит. Что она корыстная, лживая, хитрая и расчетливая. Вдобавок лицом страшная и фигурой безобразная. Только этого не может быть. Вы же знаете Андрея. Не мог он полюбить глупую каракатицу. В «Ветке персика» сказано, что влечения человека имеют три источника — душу, разум и тело. Влечение душ порождает дружбу, влечение ума порождает уважение, влечение тела — желание. Соединение трех влечений дает любовь. Если Андрей полюбил — не увлекся, не поддался порыву, соблазну, а именно полюбил, то глубоко и серьезно, ведь решился нас оставить. Я не могу, да и глупо сражаться против влечения его ума, души и тела, против его любви.
— Но как же твои душа и тело? Их он разлюбил?
— Да, — спокойно ответила Таня. — За двадцать лет брака великое чувство превращается в обрядовый ритуал, проще говоря, в привычку. Обратите внимание: мы не замечаем собственных привычек, но чужие подчас вызывают раздражение. У нас есть картина Жана Этьена. Вон она, посмотрите. Когда ее подарили, я нарадоваться не могла, часами любовалась. Потом реже к ней подходила, а сейчас и не замечаю. Думала — всю жизнь буду ею наслаждаться.
— А если у тебя сопрут картину? — спросила Лена.
— Начну бесноваться, — улыбнулась Таня. — Рыдать, искать пистолет, чтобы застрелить воров, пить мышьяк и приставать к вам с разговорами о страшной утрате. Словом, через некоторое время благополучно переживу.
— Сейчас она что-нибудь из «Евгения Онегина» вспомнит, — обреченно предсказала Ольга.
— Пожалуйста, — кивнула Татьяна:
— Хуже может быть только отношение к себе как к веши одноразового пользования, — сказала Лена, — вроде памперса.
В хорошем расположении духа Татьяна часто их дразнила: подруги ей довод — она в ответ цитату из классика:
— Твоя примороженная Татьяна Ларина, — в сердцах воскликнула Ольга, — тебе идеологически жизнь испортила. Тоже мне светлый идеал в малиновом берете. Да здравствует семейная жизнь без оргазмов!
