вышла с ним в вестибюль.
— Я, это самое, — говорил молодой человек с двумя фотоаппаратами на шее, — приехал со своей девушкой. Вы, Анна Сергеевна, это самое, сказали, что оплатите мой номер. Меня зовут Родион Пантелеев. А он, это самое, не двойной? Номер в смысле? Нам только на одну ночь, потому материал идет с колес.
— Что идет? — не поняла Анна.
— Планировали ваше интервью в ноябрьский номер. Но, это самое, одна статья слетела в октябрьском, ставят ваше интервью. Мне завтра утром проявлять. Журнал, это самое, выйдет во вторник.
Анна подумала, что, познакомься Дарья с Родионом пять лет назад, она бы “это самое” мгновенно подхватила. Нынче же дочь перенимала ужимки и жесты у киноактрис. Недавно приобрела привычку эротично облизывать губы, как Мелани Гриффитс, и была строго предупреждена: еще раз высунет язык, получит по губам.
Анна подвела фотокорреспондента к стойке регистрации. Там уже стояла его спутница, молодая девица в боевой раскраске для вечернего променажа по Тверской улице.
— Номер на двоих на сутки, — попросила Анна. — Оформите, пожалуйста, эту пару. Зайдите ко мне через полчаса в сто пятый номер, — повернулась она к фотографу, — а пока, я вас прошу, никаких снимков.
Она вернулась в ресторан и спасла Распутина от атак своих детей, которые никак не могли взять в толк, почему нельзя скрестить кошку с собакой.
После обеда Анна передала Родиону конверт со старыми, еще времен командировки в Перу, фотографиями — она, Юра и маленькая Даша.
— У меня просили семейное фото, — сказала она. — Здесь мы вместе с мужем. Несколько моложе, чем сейчас, но это не суть важно.
Родион небрежно, хотя Анна предупредила, что фото необходимо обязательно вернуть, засунул конверт в боковой карман сумки. Он отщелкал целую пленку, снимая Анну с детьми в номере. Затем вышли на улицу, и еще одна катушка пленки ушла на позирующих с горнолыжным снаряжением Самойловых. Анна не понимала, к чему такое количество снимков, а Дарье очень нравилось принимать эффектные позы и демонстрировать в искусственной улыбке зубы верхней и нижней челюсти. Вечером Анна мельком видела Родиона с подругой, около бара, оба были изрядно навеселе.
Дочь снова просилась на дискотеку, и Анна снова не отпустила ее. Дарья ростом удалась в папу, в десять лет легко сходила за четырнадцатилетнюю, носила тридцать седьмой размер обуви и уже примеряла мамины наряды. И хотя сейчас у нее был период дружбы с девочками — они постоянно сходились в группки и пары, шушукались, секретничали, потом ссорились, расходились и организовывали новые группы и пары, — все равно Дарья не оставляла попыток поразить мир своей красотой и эрудицией. А если мир не хотел поражаться этим ее замечательным качествам, она его добивала эпатажем и насмешками. Анна дивилась крайностям в характере дочери, но заниматься воспитанием времени у нее не было совершенно. Сию почетную роль она переложила на плечи педагогов, репетиторов, спортивных тренеров.
Галина Ивановна очень любила девочку и говорила, что у Дашки, как у всякой сволочи, добрая душа. Дарья могла покрыться лишаями, потому что котенка, приговоренного из-за стригущего лишая к усыплению, они с подругой спрятали в подвале и лечили самостоятельно. И могла заявить матери, чтобы та ее не позорила и присылала за ней в школу водителя не на “Жигулях”, а на “мерседесе”. Дарья полгода копила деньги на подарок ко дню рождения тети Иры и издевалась над Юрой, туго склеивая скотчем его конфетки. Она обожала играть, кривляться, изображать из себя то пай-девочку, то настоящую оторву. Иногда перед бабушкой и Галиной Ивановной она устраивала спектакли, в которых все роли исполняла сама, а слова действующих лиц придумывала по ходу пьесы. В этих представлениях она добивалась реакции публики — слез умиления или веселого смеха. Но в школьном детском театре Дарья долго не задержалась — ей не предложили главных ролей.
Вместо дискотеки отправились в кегельбан. Бросая шары и попивая фруктовые коктейли, истратили сумму, равную зарплате медсестры. Во сколько обошелся весь отдых в выходные дни, Анна сказала бы только тем, кто мог себе позволить подобные траты. Она уже давно взяла за правило не дразнить своими доходами и расходами знакомых и друзей, живущих на сжигаемую инфляцией зарплату. Хотя ее оклад директора медицинского центра и генерального директора закрытого акционерного общества был достаточно внушителен, его хватало только на ежедневные траты. Основной капитал состоял в ценных бумагах, которые вертелись в банке, организованном Игорем Самойловым. Доход оседал на счетах за границей. По сравнению с Игорем и Павлом Евгеньевичем Анна была небогата — там, где они считали на сотни, она — на десятки, где они — на миллионы, она — на сотни тысяч. Долларов, конечно. Но они были одной командой, и Анна была им нужна. Через медицинский центр проходило и списывалось на строительство и оборудование много денег от других родов деятельности главных акционеров. Кроме того, люди всегда болеют, нужные люди болеют в том числе, и подчас у них нет времени для поездки на лечение за границу.
В воскресенье погода совсем испортилась — шел дождь, снег стремительно таял, холодная вода заполнила воздух и затопила землю. Даша с Кириллом нашли много развлечений в самом доме отдыха — играли в детском саде, барахтались в бассейне с шариками, участвовали в детских викторинах. Анна работала в номере с бумагами. После ужина дети пошли в кино, а она приняла приглашение Андрея Васильевича выпить у него в номере “чашечку изумительного марокканского кофе, который он всегда возит с собой”.
Разговор снова вернулся к тестостерону. Андрей Васильевич полюбопытствовал, что за лекарства его содержат. Анна назвала препарат.
— Выпускает его одна бельгийская фирма. Лечится мужская импотенция гормонального происхождения и андропауза. Этот термин, обозначающий мужской климакс, вызывает большие споры. Назвали по аналогии с женским климаксом: там менопауза, здесь андропауза. Но поскольку женщина в этот период становится неспособной к зачатию, а мужчина лишь слабеет в мощи, предложен термин — “частичная андрогеновая недостаточность пожилых мужчин” — ЧАНПМ. Думаю, это происки сильного пола, такая неудобоваримая формулировка с элементами извинительности.
“Не слишком ли я увлекаюсь разговорами о климаксе мужском?” — подумала Анна.
Андрей Васильевич, словно подслушав ее мысли, театрально развел руки, а потом перекрестился:
— Пока, к счастью, Бог миловал.
Не теряя времени, он принялся это доказывать: взял Аннины руки и стал их целовать.
Анна не любила парикмахерские — не любила, когда возятся у нее в голове. Но волей-неволей периодически приходилось терпеть — сидеть в кресле и ждать, когда закончатся манипуляции с ее волосами. Она терпела примерки платья у портных, освобождение пяток от мозолей у педикюрши и освобождение зубов от камней у стоматологов. И сейчас так же терпела ласки Андрея Васильевича. Но когда он дошел до лобызания ее шеи, а руку запустил за вырез джемпера и стал поглаживать грудь, терпение кончилось. Какого лешего? Терпеть, чтобы вернуться в стан нормальных женщин? Не прическа, платье или мозоли — никакой жизненной необходимости.
Анна убрала с себя руки кавалера, отстранилась. Права была тетка из телевизора: с такими, как Анна, возни больше, чем с девственницами. Бедный Распутин, не знал, с кем связался.
— Не нужно, — сказала Анна. — Мне совсем не нужно.
Она сказала это самой себе, но Распутин, естественно, записал на собственный счет.
— Я вам неприятен?
— Дело в другом.
— В другом мужчине?
— Нет, во мне.
— Значит, все-таки неприятен. — Андрей Васильевич не скрывал обиды. — Очень? Жаль, что я не соответствую вашим запросам.
Слова Андрея Васильевича расходились с чувствами, которые выдавало его лицо. Он думал не о собственных недостатках, а о глупости Анны, оказавшейся неспособной оценить возможные удовольствия, Словно он предлагает ей дефицитный билет на модный спектакль, а она по невежеству отказывается.
