— А было такое, чтобы они задерживались там на месяц?
— Ну, это как дела пойдут! Могли прямо из Москвы рвануть куда-нибудь.
— Без вас? Такое случалось?
— Ну, с ними есть один наш. Он, в случае чего, сможет справиться с целой кодлой.
— Как? — удивился следователь.
— Молча! Да любой из нас так же сумеет. Мы ж не все с ними мотались. Кто-то офис, склад, квартиру охранял. Дед дачу сторожил. Один — в поездке с ними. Меж собой менялись всегда. Кодлой не ездили. Редко, когда брали двоих. Это уж если дальняя поездка предстояла.
— Часто случались нападения на них?
— Да как и на других. Не легче. Теперь разбоем многие промышляют.
— А почему они в нынешнюю поездку не взяли водителя? Такое бывало раньше?
— Случалось! Их шофер старый. Болеет часто. Да и глуховат стал. Брюзжит всю дорогу. Они давно хотели заменить его. Но все не находили подходящего.
— А вы умеете водить машину?
— Смешной вопрос. Я в десанте служил!
— Почему ж не стали водителем?
— Зачем? Шофер вполовину меньше меня получает. А рискует наравне. За себя и водителя в поездке не справиться. Что-то одно нужно выбирать.
— Погони случались за хозяевами?
— Всякое было, — отмахнулся Павел.
— Скажите, в Москве ваши хозяева где останавливались?
— В гостинице «Измайлово».
— Только там?
— Да! У них кухня хорошая. А Барин пожрать не дурак. Может целый день вкалывать, как проклятый, но вечером непременно в кабаке душу отведет.
— Вас с собой брали?
— Конечно! Как иначе?
— В ресторане назначались деловые встречи?
— Давно. В последнее время — нет.
— Павел, хозяева не сетовали на проруху в делах, финансовые трудности?
— Их трудно постичь, этих бизнесменов. То грызутся до соплей, то пьют и обнимаются. Сегодня у них проруха, завтра везенье! Вся жизнь, как в коровнике. То молоко рекой, то говно возами!
— Какие лично у вас взаимоотношения с обоими?
— А никаких! Они работали, я свое делал. Мое дело их охранять. Большего я знать не хотел.
— Вас ругали?
— Повода не было.
— Не предлагали подыскать другую работу?
— Нет! Мне даже за месяц вперед зарплату дали.
— Как вы думаете, есть у ваших хозяев враги в Москве?
— Да в ней друзей нет! Сплошные гады!
— Почему так?
— Говорю, как охранник. Хуже Москвы нет города на земле. Одни ворюги и сучня! Рэкет! Ни одного человека! Машину, на секунду не оставь, даже на платной стоянке. Обязательно тряхнут на магнитолу, снимут колеса, зеркала. А там и саму угонят на Кавказ. Ненавижу москвичей! Наглый, хамский люд, сплошной беспредел. Даже при мне на хозяев пытались наехать. Пришлось врубить до отключенья.
— А за что к ним прицепились?
— Припарковались не там. Это зацепа. Потом потребовали штраф. Не гаишники. Дальше базар устроили. Грозили колеса пробить, махаться стали. Ну, я не выдержал. Вмазал двоим. Другие сами разбежались. Но ночью подходили к машине. Увидели, что не сплю, смотались. А утром мы уехали. Так эта перхоть вздумала нас на кольцевой поприжать, уже на выезде из Москвы. Тут меня взбесило. Машину нашу с двух сторон зажали. Уводили в кювет. Ну, да сами встали кверху галошами. Наш водитель, хоть и старик, но трюкач. Подождал, пока они совсем близко подойдут, да как рванул! Они ориентир потеряли. Столкнулись. А гололед стоял. Их и вынесло в бок. Мне сзади хорошо было видно все, — рассмеялся Павел.
— Друзья у ваших хозяев имеются в Москве? — поинтересовался следователь.
— Вот это точно — нет! Ни друзей, ни родни. Никого. Никому они не верили.
— А девицам? Уж без них не обходились!
— Не знаю. Я всегда в машине спал, — покраснел Павел.
— Зато здесь у них всегда было весело! И женщин хватало. Всяких. Не могли не заметить!
— Мое дело — охрана. В личную жизнь хозяев нос не совал. С бабьем, если оно было, сами управлялись, — сворачивал разговор Павел.
— Вас не тревожит столь долгое их отсутствие?
— Нет! Они не празднуют. Задерживают дела. Справятся — приедут, не иначе!
— Вы впервые у них в отпуске?
— В третий раз за три года.
— Они всегда вот так троих отправляли на отдых?
— Вообще нет. Но в этот раз у нас у каждого свои проблемы накопились. Совпадение, чистая случайность. Хозяева уступили нам.
— Скажите, Павел, в последнее время вы не замечали ничего необычного в поведении хозяев? Излишняя нервозность или озлобленность, я это имею в виду?
— Нет! Только молчаливее стали. Они при нас и водителе много не говорили. А и мы не из любопытных. Мы — охрана! Другое не интересовало никого…
Почти ничего не добавила к услышанному Ирина Лапшина.
Да, она бывала у Барина и Конюха. Но в любимицах не числилась. Ее приглашали редко. С нею развлекались по очереди. Потом угощали, расплачивались и выставляли вон. Нет, не обижали. Но и гостеприимством не отличались. Принимали всегда в темной спальне, кормили на кухне бутербродами с вареной колбасой, поили пивом и водкой. Платили по таксе. Ни копейкой больше. Никогда не провожали. Никакого душевного общения между ними и ею не было. Все сводилось к одному грубому плотскому единению. Даже на кухне никто не садился с ней за один стол. Ни разу не предложили принять ванну и всегда торопили с уходом. Никогда не приглашали остаться на ночь.
— Хозяева чем-либо хвалились перед вами?
— Сосисками иль водкой? Так иные и лучше кормили.
— А как к Жене относились?
— Не знаю. Не хвалилась. Если б было чем — обязательно рассказала бы. Она не очень горела к ним идти. Зачастую, меня вместо себя впихивала.
— Когда вы были у них в последний раз?
— Давно! Еще зимой. Последней у них Мартышка отметилась. Всю ночь с Барином кувыркалась. Под утро старик раздухарился. Но быстро выдохся. А Женька смылась.
— Когда это было?
— Да где-то за неделю до деревни!
— Ирина, Евгения ничего не показывала вам? Ходят слухи о черном бриллианте, который она якобы украла у Барина…
— Брехня! Пусть нас обзывают, как хотят, сплетничают, но воровками мы никогда не были. А те, кто пускает эти слухи, пусть из гнилой задницы жрут! — заплакала девчонка и прогундосила:
— Зачем покойную ни за что обсирать? Нет на ней этой вины! Ведь, укради она, нас всех троих переловили б и размазали, а потом никого в дом не позвали б! Не только к Барину, ни к кому! Сволочь он последняя! Гондон штопаный! За что зря трепался? Чтоб он до ночи не дожил! Да и какого хрена у него украсть? В квартире, как в свинарнике! Гора бутылок и мусор до потолка. Туда, кроме нас, никто войти не осмелится. Разве это люди? Шаромыги!
