радовалась; никогда еще в тундре ей не приводилось поймать за одну ночь столько пискух. Выходит, и в человечьем доме можно охотиться…
Человек все слышал. Мышиный писк раздавался поминутно и тут же умолкал. Слышалось лишь короткое чавканье Кэрны, после чего на минуту воцарялась тишина. А потом все повторялось сначала. На вторую ночь Кэрны поймала лишь трех мышей. Она ждала. Она думала, что к утру повезет еще. Ведь из избы так вкусно пахло рыбой. На всю тундру. Но нет… Тундровая живность испугалась и не подходила к дому. Кэрны приуныла…
Вскоре хозяин стал собирать нарты, увязывать мешки с рыбой. И волчица поняла, что человек хочет уйти из этого логова. Не на охоту. Надолго, если не насовсем. Но почему? Ведь тундра испугалась охотника. Поблизости ни одного опасного зверя нет. Можно жить спокойно. Никто не потревожит. Волки такого долго добиваются. А этот уходит. Странно… Стоило ли метить медвежьей кровью участок, чтобы покинуть его?..
Вечером Кэрны вместе с хозяином и ездовиками уже была в селе. После долгого пути по тундре она сразу пошла в сарай. Но хозяин кликнул ее в дом. Там уже был сын охотника. Глянув на Кэрны, он что-то сказал ей, наверное, очень доброе. Волчица слушала, смотрела на хозяина, а тот продолжал рассказывать о ней, полукровке.
— Волчица на медведя не кинулась бы. Эти на своих волков надеются шибко. А наша Кэрны, однако, смелая. Все потому, что в ней собачьей крови много. Может, ей меня стало жаль. Или разозлилась, что подранок к избе, как к ее логову, подошел близко. Ведь волки в тундре свой участок метят и никого не подпускают к нему…
Кэрны надоело слушать, и хозяин, поняв это, выпустил ее. Полукровка немного повозилась во дворе с волчатами, а потом незаметно увлекла их в тундру, решила, что пора учить, как подкормиться самим: а то вот так впустит их хозяин когда-нибудь в избу, а они и мыши поймать не сумеют… Да и тундровая живность куда как вкуснее юколы. Волчата, будто поняли, впервые увязались за Кэрны. Они неуклюже скакали по кочкам. Гоняли мышей, носились за бурундуками. А услышав из-под лапы плач зайчонка, испуганно отскочили от него. Полукровка нагнала зверька. Положила перед волчатами. Те обнюхивали, порыкивали, но дальше этого дело не пошло. Тогда полукровка разорвала зайца. Съела кусок. Волчата смотрели, но последовать примеру не решались. Лишь наигравшись вдоволь, проглотили зайчонка. Оценили новое лакомство и начали уже внимательней обнюхивать тундру. Двое волчат тут же и мышей попробовали. А подойдя к лисьей норе, вопросительно уставились на Кэрны: нельзя ли и лису сожрать? Волчица, не оглянувшись на рыжуху, проскочила ее нору, увлекла за собою волчат. И вдруг… Куропатка под кустом бьется. Хочет взлететь, а не может. Кричит хрипло. С чего бы? Будь она раненой, давно бы в кусты, в траву нырнула, чтобы спрятаться от глаз подальше, пока не поправится.
Волчата кинулись к птице. Но Кэрны так рыкнула, что они враз остановились, вернулись к матери. Та обнюхивала мох вокруг куропатки, к самой птице не приближалась. На ягеле почувствовала сладковатый запах от куропатки. Вот здесь она потеряла много пера, каким недавно покрылась. Но не лиса потрепала птицу. Если хвостатой что-то помешало, то почему ее следов нет? И Кэрны обнюхала перо. Одно, второе. И отпрянула… Волчата ждали. Кэрны глянула на куропатку. Та уже перестала биться о землю. Осела. Крылья бессильно разъехались по бокам. Голова упала. И птица, вскрикнув напоследок, затихла.
Кэрны подбежала к волчатам. Погнала их прочь от опасного места. Никто ее не учил тому, сама поняла еще давно, что так умирают лишь очень больные птицы. Когда их много скопится в тундре — они болеют и дохнут. И тот, кто съест хоть одну такую куропатку, тоже умрет. Кэрны помнила тот день, когда гнавшиеся за нею, тогда совсем небольшой, волчата из логова одноглазой хромой волчицы уже готовы были разорвать ее. А тут… куропатки. Они еще были живы, но уже не могли убежать И волчата забыли о полукровке. Они набросились на куропаток. А вскоре их самих расклевали вороны. Но и те недолго пировали. Запах той болезни запомнился полукровке навсегда. И она уводила волчат подальше от чумного места. Подальше от беды. Кэрны не знала, как называется эта болезнь на человечьем языке, на языке тундры она пахла и звалась смертью. Лишь осторожные звери спасались от нее. А сколько птиц, лис, волков, горностаев и соболей сгубила она! Об этом знает, но всегда смолчит коварная тундра…
Волчата запомнили запах, испугавший мать. Поняли: его надо опасаться. И теперь не кидались суматошно к каждому кусту или деревцу. Но вот опять новый запах. Незнакомый. Шерсть у этого зверя тонкая, вон как щекочет нос! Но помета па траве нет. Место ничем, кроме шерстинок, не помечено. А где же незнакомец живет? Вот тут он олененка поймал. Но странно, мясо не тронул. Его вороны склевали. Зачем же убил? И волчата носились вокруг корявой березы, вынюхивая следы, пока не услышали над головами странный крик. Они сели. Глянули на дерево. На его верхушке сидела рысь. Она зашипела, собралась в комок, будто к прыжку приготовилась. Полукровка рыкнула на волчат. Те отошли от дерева. И Кэрны, порычав для порядка на рысь, повела волчат подальше. С рысью во всей тундре никто не хотел враждовать. Правда, волки иногда гонялись за ней. Заставляли тонуть в болоте, загоняли под коряги. Иногда им удавалось цапнуть ее, но она обдирала всю морду и бока, вырвавшись из волчьих лап, летела к дереву повыше. Там даже стая не могла достать рысь. Случалось, рысь оставляла волка без глаз. Потому матерые волки никогда не охотились за рысями. На эту оплошку способны были лишь молодые…
Кэрны знала, рысь лучше не замечать. Да и не едят волки рысей, как собаки кошками брезгуют. А для забавы — эта потеха могла слишком дорого обойтись. Сами рыси никогда не кидались на волков. Но знала полукровка и другое и тундре, где хозяйничает сильная стая, где живут матерые волки, рысь — редкость. На участках, где расплодилось много волчат, рысей совсем не бывает. Нечего им там делать. С голоду подохнут. В погоне за добычей, за право на участок волчьи стаи лишали рысей последней добычи. А когда нарывались на рысят — разносили их в клочья. Именно потому ни рыси, ни волки не любили жить в соседстве. Кто-то из них должен был уйти. Тем более что и те и другие кормились ночью. Но волки прожорливей. Их в стае много. Они злились, пожирая обескровленную рысью добычу. Волки сами любили кровь! После них рыси ничего не доставалось. А потому уходили они с волчьих участков, выбирали новые, незаселенные серыми места и жили спокойно, пока там не объявится стая.
Кэрны сразу сообразила, что здесь нет поблизости волков, раз поселилась рысь. А значит, ей и волчатам ничто не грозит. Полукровка видела, что рысь стара, а потому опытна. Такие в выборе места не ошибаются…
Кэрны показала волчатам траву, какую им нужно есть, чтобы скорее окрепли клыки; натаскивала, как нужно загонять зайца, распутывая его следы-петли. Научила разрывать мышиные норы. Не позволила сожрать соболя. Мал зверек, а желчи в нем, как у медведя. Живот от соболиной горечи с неделю ломить будет. Никакой травой не выходишься. Не волчья это добыча. Другое дело — заяц. Мясо нежное. Так и греет живот… Куницу полукровка лишь отпугнула. У этой не мясо — сплошные жилы. А когти хоть и мелкие, но сильные… Их волчья требуха с трудом переварит. Куда как проще поймать мышь. Пусть она мала, зато и мороки нет.
Показала полукровка волчатам шикшу. Эту ягоду все волки, вся тундровая живность знает и любит. Она при кашле лечит зверюг и птах, жажду утоляет. Поперхнешься костью зайца — шикша выручит. Недаром от малой козявки до медведя, едва родившись, все ищут шикшу, выбирают ближе к ней место для гнезда, норы, берлоги и логова. Всякого заботит, вдоволь ли будет у него шикши. Накрепко запомнили эту ягоду и волчата. А Кэрны торопилась. Ведь так много нужно еще успеть показать. Ведь неохотно отлучаются от человека ее волчата. Он же не сможет научить их всему, что знает она. А не приученные к тундре, волчата слабы. У них нет гремучей палки, как у человека. Что ж, волчья смекалка куда надежнее. Она на расстоянии не убивает — зато кормит и бережет. Дает видеть, слышать, чувствовать и понимать тундру на просторах, недоступных полету убивающего грома. Нет у волчат железной сосульки. Ее заменят клыки. Они должны стать сильнее человечьей выдумки… Кэрны нагоняет утку. Разрывает ее. Волчата не медлят. Вкус крови и мяса! Что может быть лучше! А это кто? Песец… Хотел остатки костей подобрать. Не тут-то было. Волчица так турнула его, что только хвост замелькал по кочкам. Но… Волчата уже поняли сегодня, что их мать не самая сильная в тундре, как они считали раньше. Оказывается, она умеет не только броситься на медведя, но и убежать от куропатки, уйти от рыси, отказаться от соболя и куницы, пробежать мимо лисы, бескровно прогнать песца. Ни одного из них она не тронула. Значит, испугалась. Хотя это так на нее не похоже… Волчата поняли, чего не надо есть. Но кого еще можно? Ведь зайцев и мышей в тундре не так уж много. За ними нужно долго бегать. А есть хочется все сильнее. И чем ощутимее голод, тем враждебнее кажется тундра. Вдруг каждому волчонку захотелось скорее вернуться домой, к человеку. Поняв это,
