— Приморись немного! — ответил Пижон, позвав к столу.
Вскоре Шакал ушел к Медведю. Малина решила прошвырнуться по Минску. Капку, вместе со стремачами и Таранкой, оставили в хазе.
Задрыга вздумала закончить свое новое орудие пытки и села неприметно в темном углу за камином. Она толкла стекло в мелкие осколки, засыпала их в капроновый чулок. За нею со страхом наблюдал Таранка, лежа на диване.
Стремачи убирали в хазе. Вымыли полы, убрали со стола. Застелили койки, раскладушки, проветривали комнату и старались не смотреть в сторону Задрыги, пока она их не трогала.
Внезапно дверь распахнулась, и в хазу вошли незнакомые мужики.
— Где Шакал? — спросили зло, шаря глазами по углам.
— Кто такие? Почему вламываетесь в хазу бухарями? — вскочил Таранка, схватившись за нож.
— Из малины Ехидны! Ваш Шакал нашего пахана вчера сходу высветил! Ехидну ожмурили, как последнюю паскуду! И не только его! Ваш мудак виноват в смерти паханов! Кто такое спустит на халяву?
— Так вам что — Ехидны мало? — и не успели фартовые открыть рты, как шея одного из гостей задергалась в петле. Второй получил по переносице Капкиной палицей, чулком, набитым тертым стеклом. Едва ударив, чулок тут же распустился, засыпав глаза мелкими, как брызги, осколками. Они попали за пазуху, в обувь. Третьего взял на себя Таранка, но не справлялся. Кент Ехидны был сильнее, изворотливее. Тог
да на помощь Таранке бросились стремачи. Втроем свалили законника, тот пытался достать нож из-за браслета. Но не получилось. Капка заметила, наступила на руку фартовому. Помогла связать. Забила ему рот носком Боцмана. И повернулась к своим жертвам. Тот, кого она поймала петлей, уже синел. Второй плакал кровавыми слезами. Проклинал Шакала. Задрыга сунула ему в печень головой. Фартовый утих.
Всех троих положили штабелем. Один на другом. Тряпьем, дерюгами забросали. Стремачи тщательно подобрали с пола битое стекло. Задрыга села делать новую палицу, ждала возвращения пахана и кентов.
Шакал, придя к Медведю, первым из паханов выложил свою долю.
Маэстро понравилось, что Шакал не стал ждать, пока другие отдадут. Не тянул резину. Принес положняк раньше всех. Руки не тряслись, когда отдавал деньги.
— Устраивайся, где удобней! — пригласил Медведь. И первым начал разговор:
— Задрыгу начинай готовить к закону. Сам или кенты, это твое дело. Пора ей! За полгода успей. Теперь слухай сюда! — продолжил Медведь, не дав Шакалу открыть рот.
— Новые свои владения возьмешь когда сделаешь веленое сходом! Допер? Раньше отдать не смогу! Паханы загоношатся. Очистись от обоих, всем хайло заткнешь. Тебе это недолго. И еще! Здесь, в Белоруссии — не фартуй! Лягавые — сущее зверье! Я тут родился! Знаю, что ботаю! Накроют, изувечат. Свирепы! Тут ни одна малина подолгу не дышит. И ты — линяй! Как сход кончится — срывайся тут же!
— Кентов мне надо новых! Маловато осталось. Развернуться не с кем. Если будут файные — отдай их мне! — попросил пахан. Медведь спросил коротко:
— Сколько хочешь?
— Пятерых.
— Не многовато сразу столько?
— Управимся! — усмехался Шакал.
— Возьми из малины Питона! Даю! Они с паханом все время грызлись почему-то! Тот их менять хотел. Да вишь, самого нет. Пока нового паханом не взяли, пошлю к ним сявку, чтоб возникли. И к тебе направлю. Их шестеро. Бери всех! Лафовые мужики. Фартовали файно. Питон в дело редко ходил. Они его держали.
— Присылай! Коль склеится, магарыч за мной не пропадет! — пообещал Шакал.
— И еще! Коль слово дал Седому, сам не мокри! Из малины Питона пошли на это дело! Там двое, — бывшие мок
рушники, они быстро уберут суку. Но ты убедиться должен, что Седой ожмурен, — глянул на Шакала строго.
— Кому нужна эта игра? Сам загроблю. Мне не надо помогать, — ответил Шакал спокойно.
— И еще! Если что со мной, Задрыгу не дай в обиду кентам! Мала она пока, в силу не вошла! — попросил маэстро Шакал.
Глава 6
Сходка
Мала, да крутая! Так о ней все вякают. Эта в помощи не нуждается! Но буду приглядывать. Не оставлю без глаза и грева! — пообещал Медведь.
— Завтра сход закруглится. Я слиняю Седого достать. Потом — лягавого! Тот мне за ходули кентелем заплатит. Потом к тебе возникну, коль живой останусь. А нет — не поминай лихом! — шагнул к двери.
Кенты Черной совы за это время оглядели все центральные магазины города. И остались недовольны. Не порадовал их Минск. На первый взгляд здесь было все. Но… Истинных ценностей, бросающихся в глаза, западающих в душу и память, не увидели. Дешевые меха, низкосортное золото, плохонькие камешки. В картинной галерее — сплошная абстрактная мазня, ни одной хорошей работы. Все пропахло бедностью, убожеством, плохим вкусом. Такое не только украсть, даром давай — не взяли бы фартовые. И в глубине души сочувствовали местным законникам, какого же им доводится тут канать? Вот уж какого надела не захочешь получить. Тут даже трясти некого, не с кого дань взять. Жалели законники местных воров, известных своей прижимистостью.
Кенты вернулись в хазу за несколько минут до прихода Шакала. Узнали о случившемся. А тут и пахан пришел.
— Так и чуял, что паскуды припрутся! Хотел вякнуть, чтоб не смывались. Да решил, сами никуда не намылитесь. Теперь вот Медведь хочет нам кентов Питона подкинуть в малину. Фартовать.
— Не бери, пахан! Кенты за Питона подлянку замостырят в деле. Из мести. Докажи потом, кто виноват, кто больший дурак — мы или они? Хорошие фартовые часу без паха
на не дышат. Либо из своих, или по малинам расхватают. Что ты сек о той малине? — запротестовал Пижон.
— Немного. Но хренового — не доходило, — сознался Шакал.
— Их слишком много для начала! Вот если бы из разных малин. А эти сфартовались! — говорил Пижон.
— Но не возникли мстить за пахана, как эти мудаки! — указал Шакал на кентов Ехидны. И велел сявкам ночью отделаться от всех троих.
— Не бери, пахан! Сами сфалуем, кого приметим! Держись от прокола. Чужой кент, как чужое перо, всегда подводит в трудный момент! — просил Пижон, но никто из законников его не поддержал.
— Пахан! Я, конечно, не в законе. Но дай и мне вякнуть слово! — не стерпела Капка.
— Трехай! — удивился Шакал такому воспитанному обращению дочери.
— Конечно, чужие — западло!
— Пижон, Хлыщ и Тетя давно ли к нам пришли, а ты их больше других зауважала.
— Пахан, их трое! Ты их пахана не ожмурял! Этих — много! С чем прихиляют, никто сам не расколется.
— Поздно! Я согласился! — отмахнулся пахан. А вечером к нему в хазу постучали кенты Питона.
Им открыл рыхлый, ленивый Тетя. И узнав, кто такие, пропустил в хазу, позвал пахана.
Шакал оглядел законников. Те стояли у порога, не решались пройти. Но вот один — остроносый, верткий кент, глядя в глаза пахану, спросил:
— Иль я не подхожу? Чего нас моришь как сявок у параши? Берешь иль нет?
