— Кто указал тебе нашу хазу? — сыпались вопросы.
— Высчитал! Нюхом надыбал! — отмахивался кент. И заговорил о причине столь внезапного появления.
— Накрыли наших! Не всех, конечно. Но многих за задницу менты взяли! Ночью возникли, паскуды! Стремачей убрали тихо. Наших замели. У Деда совсем немного кентов осталось. А кого скрутили — затырили не в ментовку к лягашам, а к чекистам. Нам туда невпротык. Про вас кентов трясут. Выколачивают, где теперь тыритесь, сколько вас в малине? И про музейную рыжуху дознаются. Так вот Дед ботает, если вы не возникнете выручить лесных братьев, он за них не ручается. У Деда кентов мало! С ними на чекистов не попрешь, не достанешь мужиков. Так уж ты что-то обмозгуй. Пришли кого-то, либо сам возникни! — говорил фартовый.
— Сколько замели? — спросил у кента Шакал.
— Вместе с Дедом нас семеро осталось. Ну, еще три бабы. Пацанов двое. И все! Хлопчики теперь не в лесе. В районе сидят. За чекистской избой следят.
— И что от них слышно?
— Приметили на прогулке своих. И записку удалось взять. Чиж написал, что идут допросы. Всех по разным камерам держат. Не трамбуют пока, колят на Шакала. Уже пронюхали, что твоя малина багажный вагон наколола. Теперь дознаются, где канаете?
— Кенты сколько смогут тянуть резину?
— Да кто их знает? Если трамбовать станут, могут вякнуть. Хворых много замели, слабаков!
— Их без нас не отпустят! Рыжуха — лишь повод. За всякого ожмуренного в лесу — шкуру спустят! Все припомнят. А мы тут ни при чем. Сколько вы их до нас уложили? А как приспичило, мы — кентели подставляй! Дурнее не нашмонали. Я каждое дело оплатил! — начал заводиться пахан.
— Мое дело малое. Дед велел трехнуть, я свое сумел. А дальше — сами… Мне не надо лишнее ботать. Ты фартил пахану: С ними проводи свои разборки. Меня они не колышат.
Кенты Черной совы, собравшись в комнате, притихли. Каждый понимал, что неспроста Дед прислал фартового. Не надеется на своих. А может хочет «загрести» руками Черной совы жар. И вытащить своих братов, не рискуя оставшимися.
— Нас чекисты не накроют. Слиняем и отсюда! — сдавил кулаки Глыба.
— Захлопнись, кент! Лесные нам потрафили в свое время. А что, если б заложили иль не приняли в то время? Нас лягавые по пути прихлопнули бы. Не моги открещиваться. Что, если с того колодца хавать доведется? — прищурился Шакал.
— Пахан, отпусти нас к Деду на время. Управимся — в обрат возникнем! — попросились пятеро фартовых из лесных братьев. С ними Черная сова еще ни разу не была в деле.
— Кого ж я с местными фартовыми знакомить стану? Да ведь рыготать начнут, увидев, сколько нас! Лангуст слышал от меня, сколько кентов имею. А тут снова провал! — думал пахан Черной совы.
— Пахан, отпусти и меня с ними! — внезапно попросилась Капка.
— Тебе зачем туда? — удивился Шакал.
— Должница там осталась.
Шакал сразу вспомнил, кош имела в виду Капка и, понял, что не успокоится Задрыга, покуда не отплатит за обиду и унижение проводнице вагона, которую так или иначе будут вызывать на допросы, да и Задрыга, коль решилась, достанет ее хоть из-под земли.
— Одной с кентами придется хилять. Мне линять не стоит пока. Доперла?
— Секу, пахан.
— Тогда шустри! — сжалось все внутри от страха за дочь. Но знал, рано или поздно пойдет Капка в дела сама, не обговаривая с ним, не советуясь.
Задрыга собралась в дорогу быстрее фартовых. Проверила содержимое сумки. Положила в нее пару свертков. И, погладив на прощанье белую любимицу, сказала ей тихо:
— Не скучай! Я шустро вернусь! Вот увидишь! Слушайся пахана!
Бегло глянув на Паленого, простилась с ним кивком головы и выскочила в двери, пообещав Шакалу не рисковать собой.
Пятеро фартовых, Задрыга и посланец Деда вышли из хазы, когда солнце уже коснулось крыш домов. Разбившись по двое; они шли к железнодорожному вокзалу, оглядываясь по сторонам, чтобы не пропустить такси.
— К Деду возникнем? Иль сразу в район? — спросил посланец кентов.
— Чего время терять? Не так уж много его, чтобы по лесу шляться на холяву! — ответила за всех Задрыга хмуро.
— Может, что-то новое пронюхали брага? — возразили ей неуверенно.
— На месте сами допрем про все! Не за тем хиляем, чтоб вокруг крутиться! — осекла, оглядев купе.
Задрыга знала лишь кликухи свежаков. И неспроста решила держать всех в кулаке. Своем. Фартовые, не воспринявшие поначалу Задрыгу всерьез вскоре убедились, что не зря приняли ее в закон в столь раннем возрасте.
Плешивый, Тундра, Мельник, Чувырла и Жила уже не решались спорить с дерганной, злой девчонкой, оказавшейся куда как несдержаннее и злее своего отца.
Она не терпела малейшего промедленья и, чуть кто-то давал промашку, тут же расправлялась на месте.
Стянул кто-то из фартовых бумажник у зазевавшегося пассажира. В вагоне шум поднялся. Пассажиры потребовали сообщить в милицию на станцию — на ближайшей остановке. Задрыга незаметно подкинула бумажник. А когда пассажиры увидели пропажу и успокоились, Капка долбанула Тундру — в дых кулаком, сказав зло и тихо, в самое ухо:
— Приключенья на жопу ищешь? Иль посеял, зачем едем? Колган сверну, падла! Заткни хлябало и не транди! Покуда еще не отвалила! Тыздить будем в Калининграде. А тут — завяжи с фартом!
— Живо хавай! Не обжираться возник, не в кабак! Чего развалился, как шмара в постели! Тряси жевалками и ходу! Сколько кайфовать будешь? — ткнула в печень острым локтем Плешивого, когда приехавшие в поселок кенты решили перекусить в районной закусочной.
Капка не стала дожидаться глубокой ночи и пошла осмотреть здание комитета, где содержались, по слухам, лесные братья.
Она оглядела со веет сторон, казавшийся неприступным двухэтажный кирпичный дом с прочными решетками на окнах первого этажа.
— Как вырвать кентов? — крутилась лихорадочная мысль в мозгу Задрыги. Она видела, как в железные ворота двора въезжают машины. Легковые й грузовые. Просигналив, ждут, когда им откроет ворота плотный мужик, успевавший закрыть их, едва машина входила во двор.
— Один на стреме! Шесть машин он впустил, — подметила Задрыга. Из дверей здания один за другим выходили люди. Мужчины и женщины.
— Отпахали! По хазам метут. Много ли их приморятся стремачить? Не больше троих! — думала Капка, вглядываясь в огня, зажигающиеся в окнах.
Кенты тем временем сидели неподалеку, в закусочной, слушали разговоры алкашей. Так Задрыга велела, потому что этим нынче известно больше, чем Деду.
Капка кружила вокруг здания, стараясь остаться незамеченной. Она заходила в магазин напротив, делая вид, что рассматривает витрины, следила из окна, что делается возле комитета, покуда не почувствовала, как кто-то взял ее за плечо.
— Чего тут кружишь? Кош потеряла:? — смотрел на нее вприщур парнишка лет шестнадцати.
— А тебе что из-под меня надо? — скинула руку с плеча. И только хотела поддеть в пах коленом, чтобы убежать, парнишка палец к губам приложил, оглянувшись на мужика, проходившего сбоку.
— Чекист, — шепнул одними губами.
— А ты?
— Из лесных. Я тебя у Деда видел. Ты из Черной совы, Задрыга. Твой отец — пахан. К нему Дед гонца послал. Выходит, приехали, — торопился хлопчик. И продолжил.
— Здесь наших держат. Точно разнюхали. Но, как их выпустить?
