Он сходил за письмом. И, вскрыв, стал читать:
…Мы незнакомы и никогда не виделись. Мы лишь прочли письмо, написанное Сережке Мелову. Он был классным рыбаком, путевым мужиком и нашим другом. Его уважали все, и не только на нашем судне. Почему пишем о нем в прошедшем времени? Сереги больше нет. Мы много лет работали вместе и никогда не думали, что все случится так неожиданно. Мы возвращались с места лова к своему причалу. Получили штормовое предупреждение и спешили. Но шторм нагнал нас в море, ночью. Серега сказал, что глянет, как там сети. Хорошо ли закрепили их и шлюпки? Никто даже на секунду не засомневался, что Мелов скоро вернется. Ведь мы с ним побывали во всяких переделках. А тут время шло, Серега не вернулся. Его смыло волной с кормы и унесло в море. Шторм гулял на все двенадцать баллов. Искать человека в открытом море в такую погоду — больше чем безумие. На поиски Сереги были брошены вертолетчики и специальные поисковые суда. Бесполезно! Почти через месяц его выкинуло на берег приливной волной. Конечно, мертвого. Но не это удивило! А то, что погиб он в один день с Лелей — вашей женой, которую любил все годы больше жизни. Он мечтал, коль не дано жить, хоть умереть с ней в один день, и судьба услышала, подарила обоим лебяжью смерть. Так считают у нас на Севере. Спасибо вам, что вслед нашему другу не сказали грубых, обидных слов, поняли и простили по-мужски. Не оскорбили память о покойном…
— Господи! На все воля твоя! Прости нас, грешных! — у Евгения дрожали руки.
Утром, едва он встал с постели, позвонил Игорь:
— Ну что? Поедешь на процесс?
— Конечно!
— Тогда и нас прихвати. Обоих…
— Договорились!..
Вскоре все втроем они вошли в зал заседаний. Сегодня народу было меньше, чем вчера. И Евгений даже порадовался этому. Не будут его рассматривать любопытные старухи. Никто не помешает ходу процесса. А он шел по всем правилам.
— Я, конечно, сожалею о случившемся. Но хочу уточнить — убивал Русалку не из выгоды, не за деньги. И даже не по слову крутых. Меня никто не мог заставить! — ухмылялся Мишка, оглядев растерявшегося адвоката, построившего всю свою защиту на том, что Мишка убил Лельку под угрозой крутых. — Никто мне не грозил! Я убил ее сам! Очистил город от махровой проститутки, которая, имея мужика и сына, бегала трахаться к крутым! Сама! За деньги и выгоду! Скажите, кто она после всего? Эта дешевка была звездой притона и путалась со всеми мужиками, от подростков до стариков. Я больше чем уверен, что пивбар был слабой ширмой, за которой она вместе со своей соседкой, тоже путанкой притона, занимались распутством и развратом! Горожане, наоборот, должны благодарить меня, что я очистил город от грязи. Я не считаю себя виновным и требую освободить меня. Других мотивов не было. И, честно говоря, не чувствую угрызений совести за случившееся…
Мишка победно оглядел притихший, изумленный зал. И вдруг эту тишину разорвал грохот выстрела. Игорь расстрелял Мишку почти в упор из именного пистолета, подаренного ему когда-то в Афгане…
Глаза Игоря потемнели, казалось, в них сверкали молнии. Он легко стряхнул с себя двух охранников, повисших на плечах. Глянул на бездыханного Волчка и, подойдя к судьям, сказал сквозь зубы:
— Козлов не судят! Их убивают! Я на войне не умел прощать! И свой приговор всегда исполнял сам! Чтоб не забыть, кто есть мужик, зачем мы на Земле. И главное, чтоб не разучились себя уважать!
