сифилисом! Я не допущу, чтобы это повторилось! Забудьте сына и никогда больше не звоните ему!» Резко бросил трубку.
— Кто звонил? — выглянул из ванны Влас.
— Какая-то Наталья! Нахалка! В наше время…
— Что ты наделал, отец? — побледнел парень.
— Сказал все, что положено! Отвадил сучонку! Ишь, повадились домой звонить, бессовестные!
— Да как ты мог? Она вовсе не такая!
— Порядочные не звонят сами, не вешаются на шею! И только дешевки так поступают! — гремел отец в злости.
— Ты б хоть меня спросил!
— Тогда ответь, по какому праву даешь номер телефона всяким шлюхам?
— Не обзывай, не видя! Она хорошая девчонка.
— Все хороши, но скажи, как влип на заразную? Иль у этой гарантия на манде приклеена? Я не был с ней. А ты хам! Я даже не знал, что мой отец такой циник!
Влас не ожидал пощечины, она отбросила его обратно в
ванную.
— Заткнись, щенок! Не тебе судить меня, сопляк паршивый!
— Ребята, успокойтесь. Из-за чего вы ругаетесь? Вы ж свои, родные, — пыталась примирить обоих мать.
Но ссора только началась.
— Я молчу о твоих друзьях, хоть все они подонки, Почему ты в мои дела влез? — открыл двери в комнату отца.
— Мои тебе не мешают. Они помогают в работе, в жизни!
— Ты их постоянно выручаешь. И сам такой! — Получил улар покрепче.
— Перестаньте, прошу вас! — встала мать между сыном и мужем.
— Вырастила ублюдка!
— Как ты жила с таким негодяем? — удивлялся Влас громко.
— Ты б еще рот открывал, бездельник! Покуда на моей шее сидишь!
— Теперь погонять решил?
— Тогда вон из моего дома, паршивец! На глаза не показывайся, дебил! — вышвырнул сына на лестничную площадку.
Тот скатился вниз смятым комком, а вскоре сидел в компании крутых, рассказывал о ссоре с отцом.
— Свои, помиритесь, — ответил кто-то.
— Нет, это навсегда. Я не прощу ему ничего.
— Вообще б стоило его взять за жабры…
— А как? — оживился Влас. В нем кипела ярость пацана, которого избили и унизили ни за что.
— Да очень просто! Колонуть его банк. Тряхнуть так, чтоб и пыли не осталось. Ведь ты там все ходы и выходы знаешь.
— Расколем кубышку и махнем куда-нибудь на отдых. Лето поканаем по курортам, пока все успокоится, и вернемся. Твой пахан к тому времени шелковым станет. Помяни мое слово.
Так они и решили. Уже на следующий день Влас вошел в банк. Охрана, ничего не заподозрив, пропустила его. Он подошел к запасному выходу, который не охранялся, открыл его, впустив крутых. Те тенями прошмыгнули по коридору, вошли в хранилище. Влас услышал короткий вскрик, понял, крутые оглушили внутреннюю охрану. Вскоре они выглянули в коридор, махнули Власу, что все в порядке, позвали с собой. Парень закрыл за ними двери и спокойно вышел на улицу.
Этим же вечером вся компания покинула город. Нет, не на курорте остановились. Ездили по городам, нигде подолгу не задерживаясь.
У Власа уже имелся новый паспорт, другие имя и фамилия. Теперь он был коротко пострижен, постоянно носил светозащитные очки и кожаный стильный костюм, изменивший парня до неузнаваемости.
Крутые мотались по большим городам, где в многолюдье человек теряется, как песчинка в куче. Избегали захолустных, провинциальных городов и поселков, где милиция наперечет знала каждого жителя.
Власу поначалу понравилась вольная кочевая жизнь, постоянная смена впечатлений. Он едва успевал за ними. А жизнь крутила его как в калейдоскопе. Месяца три жили на Кавказе, потом в Молдавии, на Украине. Затем подались в Прибалтику, в Калининград.
Крутые хотели попасть в Германию, но к ним уж очень пристально отнеслись на таможне. Пришлось компании ретироваться. Поймали их в Минске, прямо в гостинице. Пришел милицейский наряд, надел всем наручники. Корефаны и переглянуться не успели, как оказались в спецвагоне, увозившем их в родной город.
Как узнали, кто указал и выдал? Все терялись в догадках и с подозрением смотрели друг на друга. Никто не мог предположить, что причиной случившегося стал именно Влас. Единственный, кто, устав от бесконечного бродяжничества, позвонил Наташке прямо из холла, сказал, что любит и скучает. Проговорился, что теперь они в Минске, уже неделю живут в гостинице «Беларусь», а через несколько дней собираются в Ленинград. Эта поездка так и не состоялась. Наташка позаботилась, ускорила встречу. Несмотря на предыдущий разговор с отцом Власа, позвонила ему и сказала, где теперь находится его сын. Дальше все завертелось со скоростью света.
Когда теплую компанию доставили в следственный изолятор родного города, внутренняя охрана поприветствовала первой: всех взяла на сапоги. Влас тогда впервые узнал, какой мучительно нестерпимой бывает боль. Его не щадили, как и других. Бросили в камеру кровавым комком. Он две недели не мог встать на ноги. Кенты, очухавшиеся раньше, поняли, по чьей вине загремели сюда. Влас в бреду проговорился и стал врагом для всех.
Через месяц состоялся суд. Кентов приговорили к разным срокам. Власу дали десять лет. Учитывая молодость и первую судимость, отправили в зону с общим режимом.
Нет, отец не был на суде, лишь состарившаяся, поседевшая мать сидела рядом с родственниками кентов, чужая всем. Она лишь несколько раз взглянула на сына и, уходя, спросила:
— Чего же тебе не хватало?
— Ты была родительницей, а мне нужна мать, — ответил, чуть не плача.
Вспомнил Влас не ко времени, как выкинула она во двор щенка, которого принес себе в друзья. Ему покупали дорогие вещи и технику, но собаку не разрешили.
— Она гадит. У нее блохи. Зачем в доме грязь? Заведи себе цветы или рыбок, — предложили ему.
— Щенок теплый. Его погладить хочется. С ним можно дружить.
— А со мной?
— Ты старая и всегда занята, — невольно обидел ее.
— Друзья не должны доставлять столько забот. Я старая, но за мной убирать не надо. Щенок скоро надоел бы. Ты не способен его вырастить, потому что сам избалован. И этот рос бы таким же. А двое детей для нас многовато.
Влас два года кормил ту собачонку, прижившуюся во дворе. Потом она ушла за детьми, устала ждать, когда родители Власа согласятся взять ее в дом. Да и сам мальчишка не верил в это. Потом он принес ежа, но и его не потерпели. Отец наступил на него ночью, а утром, пока сын спал, завез Егорку в городской парк. Ему предлагали попугаев, но Влас отказался. Ведь друзей невозможно навязать. Их выбирает всяк сам для себя. Навязанная дружба всегда в обузу и никогда не приносит радости.
Чего не хватало? Тепла… С самого детства имея все, оставался одиноким всюду. В школе одноклассники держались в стороне от него. Во дворе никто с ним не играл! Считали, что от дружбы с Власом ничего, кроме неприятностей, не получат. Однажды он попытался сдружиться с пацанами другой улицы, но мать, увидев, с кем он играет в футбол, истерику закатила. «Они все курят с первого класса и матерятся. Их родители выпивают, и двое были судимы. Что хорошего почерпнешь? Немедля забудь их», — потребовала зло.
