в Россию. Он узнал, что несмотря на кордоны и патруль, минуя все заслоны, из Сумгаита и впрямь скрылась немалая часть зачинщиков резни. Как им это удалось, оставалось лишь предполагать.
— Саша! Береги себя! Мы очень любим тебя и ждем! — говорила Люся перед отъездом. Она знала: муж останется в Сумгаите до конца расследования, пока каждый виновный не получит свое по заслугам.
«Не беспокойтесь! Я живу нормально. Вместе со своими ребятами. Мы много спим и едим. Я изрядно растолстел. Так что приеду отдохнувшим. В городе уже все спокойно. Работают комбинаты. Твои коллеги- врачи передают приветы. Обо мне не тревожься. Честное слово, все прекрасно. Только вас не хватает. Высылаю в подтвержденье своих слов фотографию. Глянь, какие мы сытые. И не беспокойся. Я скоро приеду! Целуй за меня детей», — писал Сашка жене, так и не узнавшей причину своего спешного отъезда из Сумгаита, где Александр Потапов остался еще на три месяца.
Сашка сфотографировался со своими друзьями-сослуживцами у окна в той квартире, где раньше жил с семьей. Теперь все спали на полу неспроста. И простреленное стекло было предусмотрительно закрыто плечами. Даже по улице в одиночку ходить было небезопасно. Случалось всякое. О том Люся не узнает никогда.
Двенадцать чекистов удерживали натиск разъяренной толпы. Не все удалось. Слишком неравными были силы. Пятеро суток нечеловеческого напряжения. За это никто из чекистов не получил даже скупой благодарности. А и погибни, кроме семей, кто бы пожалел и вспомнил? Разве вот только те, кого загородили собой от неминуемой расправы? Да и то вряд ли… У страха короткая память на доброе…
Сашку предупредили сразу, что по окончании расследования всех фактов беспорядков в Сумгаите он будет направлен на дальнейшую работу в Россию.
— Самостоятельности потребовал Кавказ. Решили своими силами справляться. Что ж! В добрый путь! А и нам мороки меньше. Надоело кормить и помогать младшим братьям. А то ведь, как получалось, чуть прижало — выручай, Россия. Дай газ, энергию, продукты, стройматериалы, технику. Давали. Даже без благодарности. Будто обязаны. И в то же время всю жизнь называли русских оккупантами и захватчиками. Чуть что случилось на Кавказе — русские виноваты. Вон и Грузия нынче о свободе заговорила. А хватись, даже Военно-Грузинскую дорогу в порядке держать не могут. Нас просят помочь. Мол, нет сил — денег, техники, специалистов. Просят газ, энергию, продукты. А свобода с протянутой рукой дурно пахнет, — говорило начальство и продолжало: — Если б россияне жили сами для себя, давно бы были богатыми людьми. Ведь нельзя держать на своей шее всех тех, кто не умеет и не хочет работать.
Сашка, как никто другой, знал правоту этих слов. Живя в Сумгаите, видел, как строили русские люди химкомбинаты за счет средств России. Поднимали объекты на голом месте. Рядом с комбинатами росли дома, школы, магазины, больницы. На объектах почти не было местного населения. Не любили они тяжелую, грязную работу, предпочитая лишь руководящую. А на это не хватало ни знаний, ни опыта. Потому и работали на стройке русские и армяне, белорусы и украинцы.
Сашка радовался, что уедет в Россию. Здесь, в Сумгаите, он ничего не оставлял, кроме своих друзей. С ними он служил все годы. Ох и нелегкой была его работа! Не раз ловили на крутых горных перевалах поставщиков наркотиков. Среди них хватало местных жителей. Даже старики не гнушались этим промыслом. Ночами карабкались по козьим тропам, нагруженные тюками, мешками, рискуя сорваться в пропасть, попасть на клыки зверья — шакалов, барсов.
Случалось, за ночь отлавливали не только отчаянных одиночек, а целые группы, семьи. Не просто было их задержать. Отстреливались, отбивались ножами и кинжалами, убегали, прячась в узких расщелинах. Понадобилось хорошее знание местности, чтобы в темноте не сорваться в многочисленные пропасти.
И был у Потапова друг армянин. Арташес… Но все звали его Артемом. Он так привык, что на свое родное имя не отзывался. Русское больше пришлось по душе человеку. Он не был похож на кавказца. Голубоглазый, рыжий, он хорошо знал русский язык и говорил на нем без акцента.
Артем много раз спасал Потапова от верной смерти.
— Сашка, не высовывайся, не подставляй голову под пули. Знай, кавказцы и в ночи стреляют без промаха. Особо — в лоб. Ты пропусти их на несколько шагов. Помни, эффект внезапности всегда сеет панику. А миновав тебя, они уже успокоились. Вот тут и подлови. Побегут, как бараны, не глядя под ноги.
— Но врассыпную. Лови их потом по одному! Половина убежит, — не соглашался Потапов.
— Никуда не денутся. В каждой семье есть главный, как вожак в стае. За ним все остальные держатся. И от него ни на шаг.
Вот так ночью и сели они в засаде. На горной тропе, неподалеку от снежной вершины. Знали точно: сегодня тут должна появиться большая группа поставщиков. Их чекисты называли между собой «муллы».
Александр и Артем сидели, затаив дыхание. Ни слова не обронили. Зная, как слышен в горах даже шепот, как далеко разносится всякий звук. А тут еще и вершина рядом. Случайно чихни, накроет снежной лавиной. Из нее до конца жизни не выбраться. Тут же луна выкатилась, как назло. Зависла над горами, всякий уступ высветила.
— Не рискнут нынче пойти. Слишком опасно! — засомневался Потапов. И приметил, как Артем припал ухом к земле.
— Идут, — ответил так тихо, что Сашка скорее угадал, чем услышал.
Но в свете луны увидели девушку. Она появилась внезапно. Легко соскочила с уступа на тропу. И, чуть ли не пританцовывая, шла по спуску.
Потапов онемел от удивления. Кого угодно ждал здесь, но не эту. Уж не привиделась ли — протер глаза. Но нет… Девушка шла прямо на чекистов.
Артем, глянув на Сашку, понял, что тот сбит с толку.
— Пропускаем! — подал знак рукой и насторожился. Сашка вдавился в скалу, чтоб девушка его не заметила. Та прошла мимо, не подозревая засады.
— Ну что? Прокол? Пошли вниз? Сбрехал информатор! Чего ждать? Хорошая группа. Вот только одного не пойму, зачем она тут объявилась? Одна, среди ночи, да еще с пустыми руками. Даже без оружия. Неужели не боится ничего? — удивился Потапов и вышел на тропу. Но тут же его рванул на себя Артем. Пуля пропела у самого виска.
Потапов не сразу понял, что произошло. Увидел лишь тень, скользнувшую по склону, откуда шла девушка. Но до самого утра никто не появился. Пришлось вернуться вниз.
— Спугнул ты «муллов». Засекли они тебя. Приметили. А девка-то наживкой была. Ее специально вперед послали. Пройдет она, за нею остальные. Ведь «муллы» — народ восточный, коварный. Знают: в засады на них идут мужики. Кто же устоит, чтоб не задержать в горах деваху, не потискать, не воспользоваться беззащитностью. Ведь по себе они судили. Мы ее пропустили. Но ты чисто по-русски оплошал. Не забывай — здесь восток, сплошное коварство! Это в России бабу иль девку одну отпустят, знают, сумеет за себя постоять. Здесь коль появилась девка, жди за нею толпу мужиков.
— У нас за бабьи спины не прячутся, — ответил Потапов, досадливо морщась.
— Хочешь анекдот? Он старый, но в нашей работе нужен, — усмехнулся Артем и рассказал: — Вызвали мусульмане на свой совет Ахмеда. Афганцем тот был. И говорят ему, что лишат его права ходить в мечеть за то, что он опозорил званье мусульманина и ходит позади своей жены, а не впереди, как подобает, как предписано Кораном. Ахмед им ответил: «Когда Коран писали, не было мин. А теперь они есть!» — и скомандовал своей жене: «Вперед, Фатьма!» Понял? То-то! Они и детей поставят впереди себя! Знают: русские в детвору стрелять не станут. Зато сами поверх ребячьих головенок палить будут не задумываясь. Помни это на будущее!
Сашка в следующий раз сидел в ущелье не шелохнувшись. Артем, вглядываясь в непроглядную ночь, изредка поглаживал овчарку, лежавшую бесшумно.
— Идут, — услышал Потапов тихое. И глянул на собаку, поднявшую голову.
Внезапно собака забеспокоилась, тихо зарычала. Но, повинуясь едва слышной команде, смолкла. И тут перед чекистами, словно из-под земли, вырос громадный пес. Рявкнув, хотел броситься на Артема. Но овчарка опередила. Пока собаки обнюхивались, виляя хвостами, на тропе показались «муллы». Их было трое.
