— На каких основаниях вы собираетесь осквернять тела покойных? — негодовал генерал. Но, узнав причину, умолк пристыженно, оглушенный признанием рэкетиров.
— Вот это да! А я-то думал, что с Быковыми навсегда покончено. Как теперь объясню эти похороны? Вот черт! Никак не отделаться от этих братцев! — и тут же позвонил прокурору.
— Я уже в курсе дела. Что ж, продолжим поиски негодяев! Хорошо, что они не наши с тобой мундиры в могилу бросили, пока на рыбалке были. Не то вернулись бы домой, а там уже за помин душ наших, — отшутился невесело.
Узнав о том, что Быковых будут выкапывать и эксгумирование назначено на следующий день, Савва не знал, радоваться ему или огорчаться. Поводы имелись и к тому, и к другому.
Конечно, его удручало то, что впервые за все годы он, поверив матери Быковых, дал заключение, что трупы, предоставленные на экспертизу, несомненно братьев Быковых. Не мог же он добавить, что мать не помнила характерных отличий своих сыновей и целовала ноги покойников. Последний аргумент мог убедить патологоанатомов, но не следственные органы. А значит, появится первый брак в работе. Но Савва очень дорожил своей безукоризненной репутацией. Потому переживал.
Радоваться тоже был повод. Ленка поспешила со своей холодностью. И если братья Быковы живы, то Савва их из виду не выпустил бы. Но… Теперь пусть она его просит о том. Савва еще подумает, как отомстить ей за холодность.
Он позвонил женщине сам. Сказал, что произошло. И опознание трупов родственниками убитых будет проведено в его морге, где обязательно присутствие матери Быковых.
— И что ты намерен сделать? — поинтересовалась Ленка.
— Теперь мне безразлично. Проведу опознание, как положено, и конец на том. Меня более никто не интересует.
— Даже я? — удивилась Ленка.
— Вы меня принимаете за шута. Я для такой роли староват. Все прочее — недоступно. Так что ждите! К вам в любой момент может прийти прежний друг..
— Нет, Савва! Я не хочу его видеть. Приходи! Нам есть о чем поговорить! — спохватилась Ленка.
Вадим Соколов в этот день пошел к Валентине Поповой. Она обещала к сегодняшнему дню обязательно разыскать записную книжку мужа.
Потапов решил сегодня непременно встретиться с Егором. Бывший фартовый, даже отходя от дел, всегда в курсе всех событий. Быть может, он знает или намекнет, где надо искать Быковых. И слышал ли что о коллекции Карпова? Мимо ушей Егора такой слух не проскочит.
… Никто из работников милиции не пришел на эксгумацию. Когда гробы были доставлены в морг, следователь прокуратуры впустил поначалу родственников водителей.
— Отличительные особенности? — всхлипывали жены. И сообразив, что хочет от них следствие, заговорили разом: — Мой перенес операцию на аппендицит. У него шов долго не заживал. Сколько лет прошло? Год назад…
— А моего еще два года назад тому тятька бил, и в плече кость была с трещиной. Рентген показал. Снаружи, под пупком, большая черная родинка.
— А у моего нет большого ногтя на правой ноге. Отдавил, он и слез, — добавила первая.
Когда раздели покойных, все приметы совпали, и тогда впустили Быкову.
— Это не ваши сыновья погибли, — начал следователь.
— Что? Не мои? За взятку продали моих ребят! Даже мертвых! — заорала вне себя.
Жены и родственники водителей онемели от удивления:
— Чего это она? Ей бы радоваться, что ее дети живы, про взятку лопочет! Кто же за такое даст? Нам бы ее счастье! Вот дура!
— Мои это дети, мои!
— Господи, если бы это было правдой и встали наши мужики из гроба, я бы ей ноги обцеловала, — шамкала старая мать одного из водителей.
— Я от своего ни от живого, ни от мертвого не отрекусь! Коль твой сын, скажи, откуда у него этот шрам на ноге? — спросила Быкову жена водителя.
— Собака, наверное, укусила…
— Врешь, косой порезался да сенокосе.
— Когда нам можно своих забрать? — спросили следователя родственники водителей, забыв о Быковой. Та начала истошно орать, угрожать, что обратится к генеральному прокурору. Но ее никто не слушал и не воспринимал всерьез.
Когда покойных унесли из морга, Савва сказал следователю:
— Сколько лет работаю в морге, всякое видел. Но чтобы мать не обрадовалась тому, что дети живы, с этим столкнулся впервой.
— Ей, видимо, так удобнее и выгоднее. Их похоронили как героев. Теперь начнем искать как убийц. Судите сами, что для нее лучше.
— Я понимаю моральную сторону дела. Но ведь она — мать! И, черт побери, не случайно ее сыновья — негодяи. Им было с кого себя списать, — вздохнул тяжко.
— Эх, Савва! Нам в работе с такими мерзавцами приходится сталкиваться, что удивляться разучились, — признался следователь.
Тем временем Вадим Соколов разговаривал с Валентиной Поповой.
— Нет, он никогда не рассказывал мне о своих друзьях. По-моему, не имел их вовсе. Были знакомые, обязанные ему, или он был кому-то обязан. Петр не умел дружить. Он часто ссорился со своими знакомыми. Менял их. Быстро знакомился с новыми, еще скорее отходил от них. Он признавал приятельские отношения лишь с теми, от кого имел выгоду, пользу для себя. Для души — не признавал сближения с кем бы то ни было. Эгоистичный, самолюбивый человек. Он никому не верил. Во всех видел завистников, конкурентов. А потому жил трудно. Единственная в его судьбе — мать — имела на него влияние. Ее он мог выслушать, последовать совету, но и то не всегда. Ей одной он помогал, с нею считался, жалел и даже побаивался. Но не все рассказывал. Как я понимаю, многое умалчивал, не обсуждал с нею.
— А какие отношения были у вас со свекровью? — спросил Соколов Валентину.
— Трудно их определить одним словом. Мы никогда не ссорились. Но и не судачили друг о друге. Она не сплетница. Но и теплых отношений не было. Она как-то своеобразно относилась ко мне. Но никогда не причисляла к родне. Все годы — вприглядку. Как к необходимой вещи относилась. Никогда не ругала, но и не хвалила. Честно говоря, меня это устраивало. Я привыкла со временем к ней.
— Вы нашли записную книжку мужа? — напомнил Вадим.
— Да, возьмите ее, — подала пухлый блокнот в черной обложке.
— Я верну его вам.
— Не нужно. Знакомые Петра не были моими друзьями. Я с ними не поддерживала никаких отношений. Вместе с другими вещами отдала бы свекрови. Но и ей — ни к чему. Честно говоря, не пойму, для чего он вам? Ведь о смерти мужа все доподлинно известно. Расследовать или искать в этом деле нечего.
— Нас не смерть, а жизнь вашего мужа интересует. Его дела. Они и сегодня имеют свое продолжение, — ответил Соколов.
— Удачи вам. Я буду рада, если хоть чем-нибудь смогу помочь…
… Вадим вернулся в кабинет. Он решил сегодня, не откладывая, тщательно изучить записную книжку Попова. Тем более что никто не мог отвлечь его. Потапов еще не вернулся. И Соколов, включив настольную лампу, склонился над записями…
Потапов, придя к Егору, решил узнать все исподволь, не задавая прямых вопросов. Но Егор успел изучить Александра по прежним встречам. Знал, что не придет этот человек из любопытства, нет у него лишнего времени. Коль объявился, что-то заставило.
Александр справился о здоровье, поинтересовался жизнью. Егор ответил: мол, все потихоньку. Слава богу, жив и на воле! Чего еще желать?
— Мельчают теперь мужики. То ли дело раньше! Нынче поймают пацана, какой залез в карман, и скорей его в легашку! Сами даже подзатыльника отвесить не могут! Здоровенных мужиков «зелень» на улицах тыздит! Во дожили! — смеялся Егор.
— Теперь подростки пошли иные. Жестокие, бессердечные! — отозвался Потапов.
