быть исчерпана в программах, конституциях, правилах, ни воплощена в советах, ни выражена в книгах, или брошюрах, или в спорах. Такая перемена означает прогрессивное повышение уровня всей жизни в направлении к свободе и солидарности. Было бы в одинаковой степени узостью считать такую перемену воплощенной в пролетариях, как и думать, что настоящие и прошлые ступени цивилизации могут быть представлены буржуазией, или аристократией, или духовным сословием, или кастой. Эту перемену принесут все живые силы человечества и это движение будет иметь свои взлеты и падения, успехи и неудачи, местные и мировые. Социальные перевороты и внезапные революционные перемены будут плодотворными, будут творить историю только в том случае, если они не будут диктаторскими узурпациями, а будут новой весной и летом, когда, в соответствии с посеянным добрым семенем, будет зреть обильный урожай. Такие вещи не делаются в отравленной атмосфере всемогущества ЧК, при помощи свирепого бюрократического аппарата, направляемого людьми, которые усердствуют для того, чтобы не быть расстрелянными.
Но я хотел бы привести несколько, хорошо продуманных замечаний из статьи опытного русского товарища М. Изидина в «Plus loin» (Париж), написанной в мае 1930 года под заголовком: «Человечество или класс»:
«…В своем движении вперед человечество в каждую данную эпоху выдвигает на первый план задачу борьбы против какой–нибудь формы гнета: уничтожение рабства и крепостничества, свободу совести, уничтожение феодальных привилегий, свержение политического деспотизма, освобождение угнетенных народностей, уничтожение наемного труда и т.д. …» «В нашу эпоху, начиная с Французской Революции, главной формой гнета является капитализм, эксплуатирующий труд…» «В современной борьбе классов всякая победа рабочего класса есть победа прогресса и человечества вообще; всякое же поражение есть остановка и отступление. Никакое противоречие здесь невозможно: если бы нам когда–нибудь предложили совершить какое–нибудь действие, полезное для интересов пролетариата, но опасное для интересов человечества или личности вообще, то мы ответили бы, что здесь ошибка, и что такая тактика бесспорно вредна для самого пролетариата. «Диктатура пролетариата» нам это показывает: партия, которая присваивает себе право говорить и законодательствовать именем пролетариата, создает для последнего режим политического и экономического рабства, который совершенно не дает ему возможности воспользоваться завоеваниями той революции, за которую он проливал свою кровь. Нельзя защищать угнетенный класс, попирая ногами права личности, ее свободу мнений, ее человеческое достоинство…»
В этих словах хорошо выражено понимание связи интересов человечества, социализма, свободы и науки, а также условии и ритма прогресса.
Петр Аршинов, однако, заканчивает следующим предложением, обращенным к анархистам: «Признать исторически неизбежной и необходимой эпоху диктатуры пролетариата». Это предложение он понимает в том смысле, что — как он старательно поясняет это в уточненных выражениях — необходимо «радикально изменить свое отношение к пролетарскому государству СССР», т.е. к нынешнему русскому государству, которое для Аршинова является зародышем мира «освобожденного труда». Он призывает анархистов «вступать в тесный контакт с этим государством» и т.д.
Это является, как показывают последние строки (стр. 15, 16) полнейшей сдачей П. Аршинова перед русским государством, и с этого момента он перестал представлять для нас какой бы то ни было интерес. Во всех революционных партиях бывает известный процент утечки, утечки старых активистов, которые по той или иной причине уходят и иногда отрекаются от своих убеждений. Я помню время, когда знаменитый террорист Тихомиров ушел и выпустил свою книгу «Почему я перестал быть революционером», напечатанную в Париже в 1888 году. Я помню анархистов, ставших клерикалами, фашистами, социал– демократами и т.д. Иногда они хранят молчание, часто же они испытывают неодолимое желание сокрушить идеи, переставшие быть их идеями. Это физиологические процессы, размягчение, разложение и отбрасывание усталых и не приспособленных. Я не считаю Аршинова одним из таких людей, хотя я и мало знаю его. Я считаю его одним из тех, кто никогда не был анархистом, кто пришел в наши ряды в 1906 году, когда широкая революция, рабочая борьба анархистов–террористов привлекла его больше, чем рассчитанная и дисциплинированная тактика большевицкой партии, к которой он принадлежал. По той или иной причине он упустил вернуться к большевикам в 1917 году, когда он уже видел их материальные успехи и когда анархисты были устранены. Он возвращается к ним в 1931 году, и единственные слова, которые можно сказать ему теперь, таковы: счастливого пути!
1932
НАДО ИЗУЧАТЬ ЛИБЕРТАРНЫЕ ИДЕИ
Если эта короткая статья обрисует обширность предмета и покажет важность сохранения упоминаемых здесь материалов, посколько их удалось сохранить в их первоначальном виде и сделать доступными (коллекции печатных произведений и документов), а также и тщательное описание множества подлинных материалов и других источников (как мои собственные, так и сообщенные мне воспоминания), — тогда, быть может, моя попытка в этой области будет заслуживать упоминания в качестве библиографического источника. Я включаю в общую историю анархических идей следующие напечатанные произведения:
Der Vor–fruhling der Anarchie. Берлин, издание «Синдикалист,' 1925 г. 235 стр.
Der Anarchismus von Proudhon zu Kropotkin (тоже, 1859–1880–1927, 312 стр.).
Anarchisten und Sozialrevoluzionare 1880–1886 (тоже, 1931, 409 стр.). И четыре рукоп. тома, неопубликованные:
Die erste Blutezeit der Anarchie (1886–1894) и другие тома, всего приблизительно шесть, такого же формата, как том 1931 г. Следовало бы выпустить прибавление, содержащее многочисленные дополнения и поправки к трем напечатанным томам.
К перечисленному выше добавлены напечатанные тома, посвященные специально историческим предметам, как
Bibliographie de 1'Anarchie. Предисловие Элизе Реклю (Брюссель, 1897, XI+294 стр.).
Michael Bakunin, Eine Biographie (Лондон 1896–1900, три тома, фолио, 1281 стр. размноженные в 50 экз.).
Michael Bakunn, Eine Biographische Skizze (Берлин, 1901, 64 стр. Эпилог написан Густавом Ландауэром).
Miguel Bakunin, Un Esbozo Biografico (Мехико, 1925, 32 стр.); другое резюме и другие писания о Бакунине, а также том статей Oeuvres (Париж, 1895, XI+327 стр.); исторические; предисловия к собранию сочинений, пять томов (Буэнос–Айрес, издание «Ла Протеста» 1925–29): неопубликованные тексты Бакунина в «del Risveglio,' 1929; XXXI+397 стр.) и проч.
Miguel Bakunin, la Internacional y ha dal 1864 al 1872 (Женева, Edizione «del Risveglio,' 1929; XXXI+397 стр.), с предисловием Эррико Малатеста.
Miguel Bakunin, la Internacional у la Alianza en Espag–na (1868–1872) Буэнос–Айрес, 1925. Издание «Ла Протеста,' 132 стр.
Documentos ineditos Sobre la Internacional у la Alianza en Espagna .(тоже, 1932, 210 стр.). Кроме того, я написал заметку для французского перевода «Исповеди» (1851) Бакунина (Париж, Ридер, 1932). Я также много писал, начиная с 1921 г., для уяснения подлинного характера этого документа.
Затем, неопубликованные рукописи: приложение к биографии, написанное в 1903–1905 г.г., четыре тома, фолио, где приводятся в порядок новые материалы. (Не предназначенные для печати).
Michael Bakunin, Eine Biographie, рукопись, написанная в 1924–27 г.г. в соответствии с наличными в то время материалами. Это — сокращенное изложение, не воспроизводящее всех данных «биографии 1896– 1900 и ее приложений; четыре тома, каждый приблизительно по 350 стр.; в случае напечатания их, эти тома были бы дополнены материалом, который к тому времени будет в моем распоряжении.
«Михаил Бакунин» на французском языке, 1935 г., большой том (не напечатан).
«Жизнь Малатесты», итальянское издание (Нью–Йорк, 1932), немецкое (исправленное, Берлин, «Синдикалист,' 1922, 177 стр.) и испанское, дополненное до 1923 г.; Enrique Malatesta. La Vida de un
