бутылку, ни выбраться из нее! Об этом знает всякий школьник!
Даниин задумчиво свистнул сквозь зубы:
- А знаете, в этом что-то есть! Не то, чтобы идея была очень хороша, но ее можно довести. Я превращу ее в самое сенсационное освобождение, которое когда-нибудь исполнялось! Гудини! Тьфу! - Внезапная мысль пришла ему в голову. - А в чем здесь «покупка»?
Я знал, что он имеет в виду. Он всегда раздражал меня своим пристрастием к профессиональным словечкам, вышедшим давно из употребления, хотя незаметно я и сам перенял у него эту манеру.
- Так в чем здесь «покупка»? - повторил Даниин. - Как мне избежать судьбы мухи?
- Вы говорите не подумав, Даниин. Стоит вам забраться в бутылку Клейна, как вас не спасет ничто. Вы станете живым и мертвым, застрянете на полпути между нашим и четырехмерным миром и останетесь на мели.
- И что вы предлагаете?
- Необходимо сконструировать подставную бутылку. Поддельную.
- Прекрасная мысль! Немедленно принимайтесь за работу. - Тут он снова вспомнил об Аиде. - Эй, ты! Вот что я тебе скажу…
От его резкого голоса Аида съежилась. Она должна была слушать его, а я не обязан! Вне себя от злости я выбежал из гримерной. Так обращаться с Аидой - все равно что побить больного щенка. Если бы я только мог, я бы задал ему хорошую взбучку. Впрочем, а что толку?
Даниин мог свысока относиться к Гудини и прочим иллюзионистам прошлого, но кое-чему он у них научился. Реклама, которую он создал трюку с освобождением из бутылки Клейна, была непревзойденной. Я изготовил две бутылки: одну настоящую и одну поддельную. Даниин заставил всех говорить о бутылке Клейна, о своем безрассудстве, о смертельном риске, которому он подвергает себя. Он помещал статьи и заметки на топологические темы в газетах. По его заказу тысячи листов Мёбиуса с надписью «Даниин бросает вызов смерти!» были сброшены с самолетов. Он подкупал прессу. Он бросил вызов Миклаву и Роннеру, ведущим топологам нашего времени, предложил им отгадать, каким образом он сумеет выбраться из бутылки Клейна. Он предложил им заключить пари на 10 000 долларов, что сумеет выбраться за 5 минут, и предложил со своей стороны уплатить по 1000 долларов за каждую минуту, которую он проведет в бутылке сверх пяти минут (средства пойдут в пользу благотворительного общества).
Чем напряженнее работал Даниин, тем хуже он обращался с Аидой. Я старался держаться подальше, ибо не мог ручаться за себя и боялся, что как-нибудь не выдержу и расквашу ему его длинный орлиный нос.
В последнее время я видел ее только плачущей. Когда обезвоживание ее организма достигло опасного предела, я, наконец, вызвал врача и настоял, чтобы ей назначили внутривенную инъекцию какого-нибудь солевого раствора. И когда Аиду уложили на кушетку, чтобы сделать ей инъекцию, я впервые заметил, что ее обычно вогнутый живот слегка округлился.
Догадавшись, в чем здесь дело, я не на шутку разозлился на Даниина. «Нет, - думал я, - это тебе не пройдет так даром! Ты у меня попляшешь!»
Аида никогда и никому не жаловалась, кроме того раза, когда она поплакала у меня на плече. Обычно она издали с надеждой смотрела на Даниина, потом глаза ее наполнялись слезами, и она уходила, чтобы тихо выплакаться где-нибудь в укромном уголке.
Я ходил сам не свой, но ничем не мог помочь Аиде, даже когда узнал, отчего она так убивается. Как-то раз вечером я встретил Даниина с другой девушкой, землянкой, но не говорить же об этом Аиде? Я с головой ушел в подготовку реквизита. Премьера приближалась, все нужно было проверить еще и еще раз.
Если вы в тот вечер смотрели телепередачу, то видели, как все произошло, или по крайней мере как все происшедшее выглядело из зала. Но я видел то, что произошло, из-за кулис, и об этом-то хочу вам сейчас рассказать. Несмотря на все свои недостатки, мелочность, шарлатанство, а может быть благодаря всем этим милым качествам, Даниин был велик. Последний и величайший из иллюзионистов!
Разумеется, он начал свое выступление не с освобождения. Трюк с освобождением должен был стать кульминацией номера. Он начал с небольших фокусов, какие обычно показывают иллюзионисты, чтобы «разогреть» публику, например извлек из своего блестящего цилиндра бесчисленное множество марсианских кобылок - симпатичных шестиногих существ с красными глазами и белыми волосами. Они всегда чем-то напоминали мне Аиду, а в тот вечер, когда Даниин доставал одну кобылку за другой из своего, казалось, бездонного цилиндра, сходство было особенно велико. С необычайным изяществом, я бы сказал поэтично, он извлекал монеты прямо из воздуха, и они со звоном падали в металлическое ведерко. Вы скажете, старые эстрадные фокусы? Согласен. Но как он их делал! Это надо было видеть.
За кулисами ассистенты не спускали глаз с изготовленной мною настоящей бутылки Клейна. На их лицах было написано, что такая штуковина им и даром не нужна, и они не завидуют тому, кто решил искушать судьбу, пытаясь выбраться из нее наружу.
Когда Даниин счел, что напряжение зрительного зала достигло предела, он театральным жестом воздел руки и объявил:
- Леди и джентльмены! А теперь я продемонстрирую вам рекордный трюк! На ваших глазах я войду в бутылку Клейна и…
По его знаку ассистенты выкатили на сцену бутылку Клейна. Пока рабочие устанавливали вокруг нее легкую ширму, в зале стояла мертвая тишина. «Я берусь выбраться из бутылки за пять минут. Если мне это не удастся…» Он слишком любил театральные эффекты, чтобы закончить фразу.
Даниин пригласил на сцену Миклава и Роннера и предложил им осмотреть бутылку. Топологи чувствовали себя явно неуютно, но произвели осмотр со всей тщательностью.
- Джентльмены, - торжественно обратился к ним Даниин, - согласны ли вы с тем, что сооружение, которое находится здесь, - самая настоящая бутылка Клейна?
Ученые кивнули. Даниин ушел со сцены. Он был настолько уверен в себе, что мог покинуть зрителей на то время, которое требовалось, чтобы переодеться к номеру, точнее, раздеться, ибо он должен был появиться лишь в набедренной повязке. Свои трюки с освобождением он всегда выполнял в этом «пляжном костюме» под предлогом, будто зрители должны видеть, что у него нет с собой никаких приспособлений, отмычек и т. п. Но я думаю, что раздевался он по другой причине. Мне кажется, что ему нравилось слышать изумленные возгласы, которые издавали зрители при виде его тощей скелетообразной фигуры. Из всех землян, которых мне когда-нибудь приходилось видеть, он больше всех походил на марсианина. Увидев Даниина раздетым, я стал немного лучше понимать, почему Аида полюбила его.
Я стоял за сценой у левой кулисы. Делать мне было ничего не нужно, только присматривать за общим порядком. Наш трюк просто не мог не получиться. После долгих размышлений я пришел к выводу, что чем проще способ подмены настоящей бутылки Клейна поддельной, тем лучше. В полу сцены я проделал два люка. Думаю, что люками для иллюзионных трюков не пользовались уже лет двести. На это я и рассчитывал, полагая, что старый грубый трюк лучше всего одурачит публику. Даниин согласился со мной, а уж он был великий мастер по части того, как дурачить зрителей.
Придуманный мною план сводился к следующему. Настоящую бутылку Клейна выкатывают на сцену. Там она остается, пока эксперты не удостоверят во всеуслышание, что перед зрителями самая настоящая трехмерная бутылка, перекрученная в четырехмерном пространстве. После того как подлинность бутылки будет установлена, ассистенты по знаку Даниина расставят вокруг нее ширму, закрывающую бутылку спереди и с боков, откроются потайные люки, настоящая бутылка провалится в один из них, а из другого на сцену подадут поддельную бутылку, издали неотличимую от настоящей, но не обладающую ее топологическими свойствами.
Как видите, механика трюка была до смешного проста. Но Даниин всегда считал, что именно в такой простоте и заключается секрет искусства хорошего иллюзиониста. Сложность, говорил он, к добру не ведет. Кто-нибудь из зрителей всегда может разгадать секрет сложного трюка. Механизм должен быть настолько простым, чтобы сама мысль о нем была для зрителей нелепой.
Даниин стоял рядом со мной за кулисой и делал дыхательную гимнастику перед выходом на сцену. Рядом с нами в стене торчала кнопка, приводившая в движение крышки потайных люков. Подбежала Аида. Ведущий программы объявил: «Рекордный трюк…» Последовала раскатистая барабанная дробь: «Даниин!»
