ВРЕМЯ СРАЖЕНИЙ
Я думаю, что нет под солнцем людей, столь
привычных к суровой жизни, как русские.
Иван III называл себя Государем всея Руси – хотя хорошо знал, что западными русскими землями правит великий князь литовский и король польский Казимир IV. Именовать себя Государем всея Руси означало объявить войну Литве и Польше – и в 1492 году эта война началась; она продолжалась с перерывами тридцать лет и слилась с восстанием православных русских в Литве. После битвы под Вилькомиром Литва стала католическим государством и православные подвергались притеснениям; они с надеждой смотрели в сторону Москвы, и в 1500 году около десятка русских князей, отказавшись от присяги Казимиру, присоединили свои полки к войскам Ивана III. Литовцы были разбиты в битве при Ведроши, и четверть Литовской Руси воссоединилась с Москвой – это была самая большая победа Государя всея Руси.
Иностранцы, посещавшие Русь в XVI веке, с удивлением описывали воинов московского князя. 'Лошади у них маленькие, не подкованы, седла приспособлены так, что всадники могут без труда поворачиваться во все стороны и натягивать лук… Обыкновенное оружие у них составляет лук, стрелы, топор и кистень… Саблю употребляют более знатные… некоторые из знатных носят латы, кольчугу, сделанную искусно, в виде чешуи… другие носят платья, подбитые ватой… Все, что они делают, нападают ли на врага, или преследуют его, или бегут от него, они совершают внезапно и быстро'. 'Я думаю, что нет под солнцем людей, столь привычных к суровой жизни, как русские, – писал англичанин Ченслер. – Никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд… Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову; наибольшая их защита от непогоды – это войлок, который они выставляют против ветра, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него… Он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой и пьет воду… Много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы побыть с ними в поле хотя бы месяц?'
Русских воинов, обязанных постоянной службой, звали 'отроками' или 'детьми боярскими': в составе своего десятка и сотни они всегда находились при боярине-воеводе и были его 'дворовыми людьми' – 'дворянами'. Среди них были вольные слуги и боярские холопы; все они получали 'корм' с волости или уезда, который имел их боярин в кормлении: так было заведено со времен татарского владычества. Иван III стал менять эти порядки; присоединив Новгород, он отнял у бояр их кормления и вотчины, и из этих земель роздал 'боярским детям' небольшие поместья в 10-20 дворов – с тех пор дворян стали называть помещиками. Помещик не имел никаких прав над крестьянами: ему выплачивалась лишь часть причитающихся с крестьян податей – а взамен он должен был нести службу и по первому требованию являться на смотр с конем и в доспехе. За неявку на смотр в мирное время наказывали отнятием поместья, а во время войны наказанием была смерть. Все поместья и причитающиеся с них доходы были переписаны в 'разрядных книгах', хранившихся в 'разрядном приказе' – тогдашнем военном ведомстве; если поместье превышало 150 десятин земли (десяток дворов), то помещик должен был приводить с собой 'боевых холопов' – по одному с каждых 150 десятин. Эта система была заимствована у сильнейшей военной державы тех времен, Османской Империи; у турок поместья назывались 'тимарами', дворяне – 'сипахами', а 'боевые холопы' – 'гулямами'.
Тактика русской конницы была унаследована с тех времен, когда русские полки сражались вместе с татарами; она была основана на быстроте и маневре. Атаковав противника, передовые всадники часто оборачивались назад и делали вид, что бегут, – а в действительности заманивали врагов под удар засадного полка. В битве при Ведроши удар из засады привел к окружению литовских рыцарей, которые почти все полегли на поле боя; в плен попали литовский гетман и несколько воевод. После нескольких поражений Литва запросила перемирия и король Сигизмунд (1506-48) стал спешно перестраивать свое войско по русско-турецкому образцу; он провел перепись и обязал панов выставлять воина с каждых восьми дворов. В 1512 году сын Ивана III, великий князь Василий III, возобновил войну и несколько раз подступал к Смоленску; летом 1514 года московские войска пришли к знаменитой крепости с 'большими пушками' и Смоленск сдался, не дождавшись подхода спешившей к городу королевской армии. 8 сентября 1514 года русские и литовские войска встретились в бою под Оршей; освоившим турецкую тактику литовцам удалось заманить русскую конницу на укрепления, где стояли пушки; московское войско потерпело поражение, и русское наступление было остановлено. Однако Сигизмунду не удалось вернуть Смоленск, и война продолжалась еще восемь лет – до тех пор, пока под Москву не пришли татары.
После распада Золотой Орды причерноморские степи от Днестра до Кубани достались хану Менгли- Гирею, который называл себя 'царем' и построил в Крыму новую столицу – Бахчисарай, 'Дворец посреди сада'. Менгли-Гирей не долго оставался независимым ханом: в 1475 году к побережью Крыма подошел турецкий флот, высадивший на берег тысячи янычар с пушками и аркебузами; янычары заняли Кафу и заставили Менгли-Гирея признать себя вассалом султана. Впрочем, турецкая власть была необременительна для татар: и те, и другие были тюрки и мусульмане, люди одной веры, говорившие на одном языке. Крымское ханство стало частью огромной Османской Империи, и порт Кафы наполнился кораблями, приходившими из разных уголков мусульманского мира. Купцы предлагали воинственным и всегда голодным кочевникам оружие, хлеб и всю роскошь Востока, а кочевники могли предложить в обмен на это лишь рабов, которых они приводили из набегов на Литву и Русь. Половцы и татары и раньше совершали набеги на Русь, приводили полон и продавали его в Кафе – но масштабы были не те: ведь теперь появился Мировой Рынок, появились большие корабли и Кафа стала огромным городом, центром мировой работорговли. Крымское ханство превратилось в жуткое государственное образование – сообщество работорговцев и охотников за рабами. Дважды в год Орда отправлялась на охоту за людьми: 'Они выступали в числе до 100 тысяч, – рассказывал префект Кафы Дортелли, – и направлялись либо в Польшу, либо в Московию… Идя на войну, каждый всадник берет с собой по крайней мере двух коней, одного ведет для поклажи и пленных, на другом едет сам'. В поход шли все, даже мальчики 13-14 лет, в татарских аилах не оставалось никого, кроме малых детей и женщин; из оружия брали лишь лук и сабли: орда не собиралась вступать в бой, нужно было внезапно нагрянуть, бросить пленных поперек седел и быстро ускакать. Полоны, приводимые в Кафу, исчислялись десятками тысяч невольников; толпы полуживых, иссеченных плетьми страдальцев иногда по несколько дней втекали в городские ворота, и стоявший у ворот еврей-таможенник однажды спросил литовского посла, остались ли еще в его стране люди. 'Это не город, а поглотитель крови нашей, – писал посол. – Когда происходит торг, этих несчастных ведут на рыночную площадь, связанных за шеи, и продают десятками сразу с аукциона, причем торговец, чтобы повысить цену, кричит, что это новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные… Красивых мальчиков и девушек не сразу выводят на продажу, но сначала хорошенько откармливают, одевают в шелк, белят и румянят, чтобы продать подороже. Иной раз самые красивые и целомудренные девушки нашей крови оцениваются здесь на вес золота…'
Литовская Русь стала главным полем охоты за рабами, первой страной, на которую обрушился удар Крымской Орды. В 1482 году татары сожгли Киев, и с тех пор набеги стали ежегодными; татарские отряды доходили до Вислы и Немана. Литва, воевавшая одновременно с Москвой и Крымом, не могла защитить себя от набегов; Киевщина и Подолия обезлюдели; как в прежние времена татарского ига, король Сигизмунд был вынужден платить дань Орде. В 1521 году Крымская Орда впервые пошла в большой набег на Москву, внезапно обрушилась на русские заставы на Оке и прорвалась в Подмосковье. Князь Василий III спешно выехал собирать войска, но в дороге был застигнут татарским разъездом и какое-то время прятался в стоге сена. Ордынцы не штурмовали больших городов, но нещадно жгли деревни и пленили всех, кто не успел
