удручающая картина.
На вершинах двух холмов, прямо друг напротив друга, цепочкой выстроились армии. Над моей головой хлопал на ветру стяг с Черным Драконом, на противоположном холме я ясно видел флаги с изображениями Красных Драконов.
Но я не особо разглядывал противника, потому что хотел найти Ежи. Осмотревшись, я приметил справа группку верховых. Утренний ветер рвал плащи рыцарей и перья на их шлемах. Среди рыцарей я узнал Ежи, непокрытую голову которого венчала корона из тусклого золота. Не теряя времени даром, я пошел к приятелю.
По пути я заметил свою любовь, которая сидела в седле, недалеко от Ежи. Ее взгляд был устремлен на ряды дракенгольдцев, Альда криво усмехалась. По-моему, она совершенно забыла обо мне. Я расстроился окончательно. Приблизившись к Ежи, я встал слева от него, и, наконец, обратил пристальное внимание на армию Стампина…
Воины в темных кольчугах и красных туниках стояли в ряд, молча. Среди них возвышались несколько верховых, в полном доспехе, с копьями, упертыми в стремена. Наконечники пик сверкали в лучах восходящего солнца, штандарты развевались на ветру.
У меня начинали дрожать колени. Поскольку я внезапно испытал чувство дежа вю. Картинка, которую я видел перед собой, как две капли воды походила на мой кошмарный сон. Смятение мысли, вызванное видом войск дракенгольдцев, еще усугублялось тем, что я уже пережил это всё в кошмаре: нежелание воевать, боязнь встретится с противником лицом к лицу. Но теперь к этому еще и добавлялось ужасающее чувство какой-то обреченности.
Я смотрел на дракенгольдцев и ждал, что вот-вот из-за их спин полетит снаряд из катапульты – и мне кранты.
Уняв невольный трепет, я взглянул на Ежи. Тот хмурился, уставившись на дракенгольдцев и, казалось, не замечал меня. Но я ошибался.
– Ты где был? – спросил он.
– Тебя искал, – соврал я.
Ведь на самом деле я пил пиво. Ежи помолчал. Потом, не отрывая взгляда от армии противника, спросил:
– Какие-нибудь гениальные идеи есть?
– Ни одной.
– Очень плохо.
– Знаю. Голова не варит после вчерашнего.
– А твой компьютер ничего толкового подсказать не может?
– Она взбунтовалась.
Ежи, наконец, взглянул на меня.
– То есть как – взбунтовалась?
– Сказала, что помогать не будет, и что я должен выкручиваться сам.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– А почему ты просто не прикажешь ей помочь?
– Вот еще. Унижаться?
– Ваня. Пойми одну простую вещь. Тут сейчас речь не об унижении, а о выживании. Мои лазутчики сообщили, что дракенгольдцы великолепно укрепили свои позиции. У них за спинами стоят четыре баллисты. Бог знает, на кой черт им осадные орудия, но если они их применят против моей армии, нам придется несладко. У них около пятисот лучников. Конница из трех тысяч всадников. А у меня? Конница – две тысячи. Лучников – триста. Пехоты, конечно, больше, и меченосцев, и пикинеров, и алебардщиков, но против лишней тысячи рыцарей мои пехотинцы – что твои муравьи под ногой у слона. Я никогда не участвовал в открытом бою с дракенгольдцами и понятия не имею, что они задумали. Сечешь? У меня проблемы, Ваня. И я тебя очень прошу – вызови свой компьютер и прикажи ему подчиниться.
Не знаю, стоило ли ему произносить такую речь, я и так прекрасно понимал, что мы не в лучшем положении. Однако мое врожденное упрямство одержало верх над благоразумием.
– Нет, – сказал я, выпятив подбородок. – Кэти я вызывать не буду. Давай лучше сами решим, что делать.
Ежи разочарованно вздохнул.
– Ох уж мне ваше русское упрямство…
– Умоляю, давай обойдемся без национальных характеристик.
Ежи замолчал, вновь вперив взгляд в ряды армии напротив.
– Мне хана, – сказал он через минуту. – Я не имею ни малейшего понятия, как с ними воевать.
– Может, устроим переговоры? Мне же, в конце концов, удалось убедить нуликридцев сдаться? Может, и здесь получится?
– Да что толку молоть языком? Они же прекрасно знают, что перевес на их стороне…
– Но попробовать-то можно. Кстати, у меня появилась идея. Погоди минуту.
Упомянув про Нуликридскую крепость, я вспомнил, что использовал СИЧУПовские возможности для подслушивания разговоров осажденных. И сейчас я решил применить тот же трюк на дракенгольдцах.
Я усилил визуальную и звуковую восприимчивость скафандра и смог разглядеть лица всех, кто стоял напротив нас. Я медленно осматривал каждого солдата, стремясь обнаружить тех, кто был мне нужен. Внезапно в поле моего зрения попали Валя и Кральд. Они почему-то стояли пешими, в кольчугах и с копьями в руках. Сказать, что лица у них мрачные, значит, ничего не сказать. Они являли собой воплощение плохого настроения. Я обрадовался, увидев их, потому что у меня появилась слабая надежда на то, что они смогут мне помочь.
Но я искал не их, поэтому стал дальше рассматривать дракенгольдцев. И через пять минут мое терпение было вознаграждено – я увидел группу всадников, среди которых узнал Алегронда, Стампина и того старика с бородавкой на щеке. Они о чем-то тихо беседовали, я усилил звукоприем и сразу услышал слова Алегронда:
– …и у них нет никаких шансов. Предлагаю немедленно нанести удар с фронта пехотой и напасть на фланги конницей. Они будут тут же разгромлены.
– Но у них перевес в силе, – возразил старик с бородавкой.
– Что с того? Конницы у нас больше, значит перевес на нашей стороне. Кроме того, они понятия не имеют о наших секретах. Когда настанет нужный момент, мы выведем из леса отряд рыцарей и раздавим армию Чундарка!
– Погодите, – вдруг сказал Стампин и указал рукой прямо на меня.
Я даже дернулся. Мне показалось – ребенок понял, что я их подслушиваю…
– Это не мессир Иван там, на холме, возле рыцарей?
Теперь все уставились на меня. Было неприятно.
– Проклятье, – процедил сквозь зубы Алегронд.
– Да, это он. Предатель, – сказал старик с бородавкой.
– Мессир Иван – великий воин, – заявил Стампин. – И он мне нравится. Я не желаю, чтобы он пострадал.
Я увидел, что Алегронд зло глянул на короля. Чародеи переглянулись, затем старик с бородавкой произнес:
– Но Ваше Величество, вы же должны понимать, что мессир Иван – предатель. Мало того, что он предатель, он еще и лицемер! Он сбежал от вас к королю Чундарку, к тому самому захватчику, которого сам предлагал разгромить. Сбежал от Вашего Величества, несмотря на то, что вы милостиво пощадили его и его друзей. Несмотря на то, что вы не повесили его за убийство Стульпи!
И тут ребенок поразил меня, твердо заявив:
– Болваны. Именно потому что он убил Стульпи, я опасаюсь его гнева. Вы представляете, что он сможет сделать с нашим войском при помощи своего чудо-оружия? Мне он выгоден как союзник, а не как враг.
Было удивительно слышать такие рассудительные слова из уст ребенка.
– Его чудо-оружие не сможет ему помочь, – спокойно возразил Алегронд. – И мы прекрасно понимаем
