- А...Да, точно.
Вадим, полицейский с которым пошел Леонид, закатил глаза, взмахнув руками. Редко ему приходится сталкиваться с такими 'экземплярами'. Конечно, столько лет никто не посещал изолятор для своих нужд. Все, как говорится, 'по делу'. Леонид смотрел по сторонам. Стены даже на вид ледяные и безжизненные, металл неровно лежит, а когда пошли бетонные, то встал вопрос: а проживут ли эти стены больше двадцати лет? Лестница вниз, винотовая. Ходить по ней опасно, шатается, вот-вот рухнет. Снова металл на стенах. Висят лампочки, как в подвалах. Чуть стоит сквозняку их задеть, как уже кажется, что из стен выглядывают приведения. Вроде и шепот слышен. Вот уже и без повода духи мерещиться стали: расплывчатые, как дым, с ужасными кричащими лицами. Шепот все громче, лампочки замигали. Уже и ощутимо касание сквозящего ветерка, словно чья-то холодня рука трогает каждый миллиметр голой кожи. Но все это прекратилось, как только полицейский и детектив остановились перед решеткой, за которой стоял охранник блока. Вадим протянул ему какую-то бумажку, видимо справка, что подтверждает о разрешении пройти в блок. Мужчина повертел бумажку, посмотрел сквозь решетку на Вадима и детектива и, открыв дверь, махнул дубинкой, приглашая встать около стенки. Пока он обыскивал их, Леонид рассмотрел помещение. Стены ржавые, темные, где-то даже во всю процветает плесень. Пахнет сыростью и тухлым мясом. И все те же подвальные лампочки освещают определенные участки пути. Словное другое измерение в потустороннем мире.
- Проходите, - сказал охранник.
Вадим и Леонид прошли дальше. Чем дальше, тем мрачнее. Тем ужаснее казались надуманные образы, реалистичнее. Будто кто-то предупреждал его. А его предупреждали. 'Iatorosa!' - произносил шепот с каждым разом новым голосом. Леноид шел все дальше, остерегаясь контакта со стенами и стараясь не упускать Вадима из виду. Уж больно не доверял он ему на данный момент.
Послышались стоны. Словно они доносились из-за всех щелей. Это уже темные комнаты впереди. Сотни, тысячи голосов. Измученные заключенные, страдающие от голода, холода и спертого запаха... Все условия, что бы расхотеть жить. Вроде они и говорить уже разучились, так как не слышно ни одного слова, одни вопли. Боль, такая боль в этой кононаде разных голосов. Сердце сжимается.
- Так вот насколько ужасны ваши методы, - высказался Леонид не в силах стерпеть эту измученную атмосферу.
- Не ужаснее того, что творили они, - недовольно ответил Вадим.
- Я знаю. Просто, Никита оказался прав. Вы ничем от них не отличаетесь.
- Это тот нефор-писака? Ха! Мало ли, что он сказал?
- Вы читали его книги?
- Так видно?
- Просто Вы недовольны...
- Гейское порно какое-то...тьфу! Сам бы его усадил к чертовой матери. Вот сюда прям.
- Не кажется ли Вам это жестоким по отношению к простому бульварному писаке?
- Была бы воля, всех бы их в изолятор согал. Нечего пароду портить.
- Простите?
- Забей... Смотри лучше! Любуйся! На своих...'бедняжек'.
Леонид продолжал смотреть по сторонам. В какой-то момент он увидел в стене зеленого человечка размером с женскую ладошку. Человечек ухватился на кирпичик и, склонив голову в бок, издал звук деревянного постукивания. Леонид остановился, пытаясь разглядеть его. Человечек опустил голову и сполз на кирпич вниз и указал на камеру под собой. Детектив устремил взгляд на металлическую дверь камеры. Прислушавшись, он понял, что из неё ничего не раздается: ни голоса, ни шепота, ни крика. Ради любопыства Леонид подошел к этой двери и попытался заглянуть в решетчатое оконце, как тут Вадим оттянул его от неё.
- Жить надоело? - спросил он строго дететктива. - Пошли за мной.
Но не сделали они и шага, как в дверь что-то врезалось с диким и радостным воплем: 'DARE GA KOKO DAJIKKO SA RETE IRU KA~?!!![3]' Леонид испытал сильнейший спуг, на грани страха. К тому же, детектив себе на удивление, понял, что спросил заключенный за дверью. Леонид увидел сквозь решетку этот ужасающий взгляд из подлобья, смотрящий даже не в лицо, а на самые нервы. Словно этот преступник рядом, никакой двери нет. Намордник на его лице не смог спрятать его длинный язык, которым он облизнулся, почуяв свежий запах, что по его мнению выделялся среди смрада.
- К-кто Вы? - обратился испуганный Прохоров к заключенному.
- Anata wa watashi o rikai shite imasu ka?[4] - спросил заключенный.
- Понмаю...видимо.
Вадим ударил дубинкой по двери заключенного и заорал:
- Черный! Хватит баловаться! Чего ты там лапочешь?
Но этот самый Черный не обратил внимание на замечание полицейского. Он все так же пристально смотрел на собеседника. Их дальнейший диалог прошел полностью на японском языке.
- Понимаешь значит... - проговорил Черный.
- Ты что-то хочешь мне сказать? - спросил Леонид, чуя подвох.
- Хо~о! Какой догадливый аники.[5] Может ты знаешь, что я от тебя хочу?
- Говори. Я тебя впервые вижу.
Глаза Черного расширились. Его губы растянулись в улыбке и он стал смеяться, прибавляя громкость, пока смех не стал сумасшедшим, зловещим.
- НЕХОРОШО СВОЕГО СООБЩНИКА ПОДСТАВЛЯТЬ! - закричал Черный и его лицо с веселого сменилось на недовольно-огорченное и он усмерил пыл. - Так ты один из всех троих к чертям забыл, кем был раньше, да?
- О чем ты?
Черный усмехнулся. В одно мгновение в глазах Леонида все стемнело, он оказался во мраке. Вокруг никого. Только его освещал непонятно откуда льющийся свет. Да и он потом погас. И тогда, в эту секунду, вокруг поплыли неизвестные существа. Будто насекомые или бактерии, они плыли повсюду. Их контуры светились, как в светодиодах. А перед Леонидом, вместо камеры и Черного стояло какое-то непонятное существо так же светящееся, как и букашки. От него исходили киллометры линий напоминеющие либо вены, либо нервы. По этим 'венам' тек яркий поток света. Лицо существа почти не читалось, видно было только его два светясихся красных глаза разных размеров и форм, и длинную звериную морду изобразившую зубастую улыбку. Леонид не знал, что делать. Сон? Галлюцинации? Или это в самом деле реальность? Ноги ватные, хотелось убежать, но...
- Боишься меня, аники? - спросил Черный.
Леонид молчал. Он не мог и слова проронить, не веря тому, что это происходит с ним.
- Мне не долго осталось, - продолжил Черный. - Завтра в полдень мне придет конец. Уж сильно меня тут измучали, мой дорогой Сейгино. Слушай меня... Здесь могильник. Здесь не должно было ничего стоять. Тот, кто построил этот изолятор, сделал это в целях своей выгоды. Они ищут одного того, чье имя дал ему сам Аллах. Ильхабиб Эльмихоли - тот, кто предал тебя и сына западных земель. Если они найдут его, конец всем, кого ты любишь и кто тебе дорог. Они используют его кровожадность в своих целях. Избавься либо от Ильхабиба, либо от этих людей. В этой жизни, я не смогу тебе ничем помочь.
Леонид, выслушав Черного, переборол свой страх и спросил:
- Кто этот Ильхабиб?
- Запомни свое имя, тогда все вспомнишь. Твое имя, дарованное тебе от самой Аматерасу - Сейгино Муско. Сын справедливости. Когда ты вспомнишь, ты сам найдешь этого гребанного засранца.
Как гром среди ясного неба, появился свет, исчесзла мгла вместе со всеми букашками и Черным. Только Вадим стоял и бил по двери его кмеры:
- Хо-рош ба-ло-вать-ся!!! Брагин!!! Хватит людям мозг пудрить! Чего болтаешь там, а?
- Не твое дело, дерьмо собачье, - на удивление Леонида ответил Черный на русском.
- Хочешь, что бы я тебе язык отрезал?
- И не такое пережили. РЕЖЬ, Б****КОЕ ОТРОДЬЕ!!! Мне терять нечего!!!!
И только сейчас, приглядевшись получше, Леонид понял, что все, что было до этого, лишь цветочки.
