точки к другой, — он соединил точки линией. — А можно вот так, — он сложил листок таким образом, что точки соприкоснулись. От такого объяснения я оторопел.
— Но, Джек! Пространство это же не лист бумаги, чтоб его сворачивать?
Габи, услышав это, залился смехом, вот, дескать, какие глупые бывают взрослые, и ускакал вверх по лестнице. Да уж, индиго умеют удивлять. И ведь дети еще, обычные необычные дети.
— Идем, Коцюба, я познакомлю тебя с гостем, — Джек пошел вверх по лестнице.
У него, и правда, сидел какой-то мужик. Увидев на нем синюю полицейскую куртку, я вздрогнул, подумал, что это кто-то из бандитов. На лице у него было много мелких шрамиков, по всему лицу, как будто он упал лицом в костер.
— Познакомьтесь, — представил нас друг другу Джек, — Виктор Коцюба, второй человек в Республике, и Лираз Данино, капитан полиции, предводитель людей на нефтезаводе.
Человек протянул мне руку, и я пожал ему руку, подумав, что с плохим человеком Джек меня знакомить бы не стал. Правда, учитывая негативный опыт с бывшими ментами, я внутренне был готов ко всему.
— Ну, рассказывайте, зачем я вам понадобился, — сел я за стол и захрустел яблоком. У индиго были свежие фрукты и овощи, к ним всегда было приятно зайти в гости.
— Мы много о вас слышали, о вашей Республике, — начал Лираз, — и хотели бы вступить в клуб.
— Мммм, — я от удивления аж поперхнулся, — а зачем?
— По двум причинам. Причина первая, мы видим, что у вас есть шанс выжить, а у нас нет. Сколько мы еще можем так сидеть? Год? Два? А потом что? Ты это знаешь, поэтому вы и объединились, так проще выжить, больше шансов.
— Это одна причина, — я справился с удивлением, и начал обдумывать слова капитана, — а вторая?
— Вторая причина… мы хотим придти к вам, не дожидаясь, пока вы придете к нам. Вы покончили с Фрайманом, мы — следующие на очереди, это очевидно. Мы сидим на нефтеперегонном заводе, это огромное количество нефти. Нефть всем нужна, значит, вы за ней придете.
— Ага. Придем, это точно, — подтвердил я. Я, и правда, думал собрать народ, и следующей весной взять нефтезавод.
— Приятно иметь дело с умным человеком, — капитан улыбнулся уголками рта, — так мы договорились?
— Приходи к нам на заседание, сам я такие вопросы не решаю, — ответил я, — но я не сомневаюсь, что ответ будет положительным. Ты прав, нефть нужна всем, с таким приданым мы вас примем с распростертыми объятиями. Приходи, обсудим условия.
Капитан рассказал мне свою историю. Они и правда сначала были с Фрайманом, потом, увидев, какой беспредел тот творит, они от него отделились. Тогда ими еще командовал генерал. Потом, только они обосновались на нефтезаводе, у них случилась эпидемия. Эпидемия, а не утечка токсичных отходов, как сказал Сергей. Девять из десяти умерли в первые недели, в том числе, все до единого дети. Умер и генерал, оставив Лираза за старшего. Оставшиеся в живых вели жизнь полуинвалидов, все их тело покрывали страшные нарывы и язвы, кружилась голова, болели внутренние органы. Их осталось едва ли полторы сотни человек, из которых как-то перемещаться и работать могла половина. Нефтезавод и в мирное-то время был похож на крепость, из-за боязни терактов его окружал глухой бетонный забор, стояли вышки. Наружу они не выходили, но и внутрь никого не пускали, у них было много оружия и патронов, все подходы к нефтезаводу были перекрыты пулеметчиками. Впрочем, как только стало холодно, никто к ним больше не лез. Потом, случайно перехватив радиопередачу, они узнали при каких-то индиго, которые, якобы, всех лечат. Вместо того, чтобы просто выйти на тот канал, и поговорить с людьми, попросить помощи, они решили найти индиго сами. Паранойя у них разыгралась, как я понимаю, побоялись за свою банку с нефтью. Индиго они не нашли, наоборот, потеряли несколько поисковых групп. И тогда индиго пришли к ним сами. Ни забор, ни пулеметы их не остановили, посреди завода из воздуха соткался Габи, и ни говоря ни слова, просто подошел к проходившему человеку, тот просто не поверил своим глазам, увидев посреди завода ребенка, решил, что ему мерещится, и не стал стрелять. Габи одним прикосновением снял ему боль, дальнейшее было делом техники. Индиго вылечили всех обитателей нефтезавода, в обмен попросив тех не вмешиваться в дела промзоны. Слово свое они сдержали. А теперь, прослышав о том, что творится у нас, решили к нам присоединиться. И даже выразили желание усыновить некоторое количество детей. Расстались мы в полной уверенности, что скоро встретимся снова.
Так и вышло, неделю спустя нефтезаводские в полном составе присоединились к Республике. Я ожидал, что они сформируют одну Семью, но в итоге, они разделились на семь групп, из которых пять переехало жить в Поселок, а на нефтезавод лишь наведывались, все-таки завод был не самым лучшим местом для жизни. Они усыновили много детей, спустя некоторое время, к ним ушли некоторые из освобожденных женщин, так что скоро мы уже не отличали их от наших, все перемешались. Половину готового топлива, что было на нефтезаводе, они передали в дар Республике. Понятно, что жест был символическим, топливо так и осталось в резервуарах, и контролировали его по-прежнему они, но мы и не собирались с ними ссориться. Осень того года прошла под знаком сотрудничества и дружбы. У нас все получалось, поэтому зиму, которая в тот год пришла рано, мы встретили во всеоружии.
Глава 6
Уже в сентябре начались первые заморозки, ноябрь мы встретили по уши в снегу. Морозы были почти как в прошлую зиму, только и того, что залив не замерз, и это был хороший знак, это давало надежду на то, что зима будет мягче и короче предыдущей. Впервые после Песца я отдохнул, мы все отдыхали освобождаясь от напряжения последних лет. В домах было тепло, горел свет, был запас продуктов. Наконец-то мы могли с надеждой смотреть в будущее, если не далекое, то, хотя бы, близкое, на год-два вперед. Благодаря топливу с нефтезавода мы могли позволить себе не экономить, ходили в гости, устраивали праздники. Жизнь в Поселке не замерла с наступлением холодов, а перешла на другой уровень. Новые деньги заработали, да еще и как! В Поселке появился свой ремесленный квартал, открылась парикмахерская, открыл свой кабинет зубной врач. Нашлось много людей, умеющих делать то, что нужно другим. Деньгами все с удовольствием пользовались, они настолько оживили оборот товаров и услуг, что мы диву давались, они переходили из рук в руки с неимоверной скоростью. Потребность в деньгах была настолько велика, что нам пришлось допечатывать новых.
С наступлением холодов все те, кто не присоединился к Республике, прибежали просить убежища и еды. Пришлось нам организовывать новый заповедник для паразитов, не бросать же их замерзать. Сергей отдал им торговый центр, где раньше обитал, все Семьи скинулись и завезли туда продуктов, солярки для печек, и всего, что нужно. Надо сказать, что «отщепенцы» на деле доказали свою никчемность. Мало того, что они не подготовились к холодам, не запасли продуктов. Даже получив все это на блюдечке от нас, они не сумели наладить себе быт. Лишившись прислуги, они быстро опустились. Ходили немытые, в грязной одежде, вонючие. Когда-то чистые помещения, которые Семья Сергея всегда содержала в идеальной чистоте, утопали в мусоре, до того, что пола не было видно. Идешь, а под ногами что-то противно чвякает, и воняет, само собой разумеется.
— Свиньи, — бросил возмущенно Сергей, когда увидел, во что они превратили его дом.
— Ну, а чего ты хотел? — хмыкнул я, — они за всю жизнь пальцем о палец не ударили. Деньги им платили просто за разговоры, все ж через одного профессора болтологических наук. Унитаз им чинил сантехник, мусор за ними убирала прислуга. Как сейчас помню детишек одного чмулика, домой приходят, и раздеваются с порога, по пути в комнату шмотки скидывая прямо на пол. А служанка за ними бежит, и подбирает их носки. Сейчас их болтовня нафиг никому не нужна, вот тебе и результат.
— И как им самим не противно? Ведь живут же, как животные!
— Им, может быть, и противно, но иначе они не умеют. Все нормальные люди у нас. Среди наших ведь тоже хватает и бывших адвокатов, и культурологов, кого только нет. И у них все в порядке. А эти… эти без
