удивлению конь подошел ко мне без боязни, я даже сказал бы с радостью. Повинуюсь внезапному импульсу я запрыгнул ему на спину. Жеребец заржал и помчал по площадке, повинуясь моим командам.
– Вампир? – не поверил я. Всей доступной магией я проверил оборотня. Вампир!!!
Жеребец поднялся на дыбы и заржал в такт моему смеху. Вампир, Вампир, дружище! Пусть ты и оборотень, но даже этот яд не изменил твою душу.
– Отворяй! – крикнул я эльфу. – На нем моя печать.
Перворожденный расцепил огораживающую цепь. Для него я все еще сын Тьмы, и лошадь-оборотень вполне по мне.
Свистнув, я лихо помчался на юг, по прямой до летающего города. Только удивился, с чего отказала моя привычная осторожность?
Вскоре меня догнал Найен, весь в сверкающих доспехах.
– Я еду с тобой, – твердо заявил он.
– Да толку с тебя, как с козла молока. Один стакан, – усмехнулся я. Но и вреда никакого. Поехали.
До парня дошел смысл сказанного, но вся его кипящая ярость остыла под моим насмешливым взглядом. Осталось только обещание расправиться со мной, когда все это кончиться.
Среди деревьев Туманного леса мелькнул серый плащ. Больше ему здесь делать нечего.
XI.
Вдалеке от миров Тьмы и миров Света там, где царство вечного сумрака, парят миры. Миры, в которых нет дня или ночи. Миры тех, кого называют Серыми ангелами. Хранители равновесия.
– Он слишком слаб.
– Меч Сил ударил напрямую. Щит прикрыл кого-то другого.
– Но он выжил. Он лишился памяти, и отброшен к подножию. Но все же он жив. Жив, с замкнутой силой, без знаний.
– Драконы?
– Скорее всего.
Странный диалог. В круглом зале, со стенами из гранита и без мебели, стояли девятеро, образовывая маленький круг. Все в серых одинаковых плащах, с крыльями, словно посыпанными пеплом.
– Но Драконы никогда ранее не вмешивались.
– Да. Они служили. В одном из миров Границы.
– Там где заточено существо?
– И ныне освобождено.
У всех были одинаковые голоса, и угадать, кто что сказал, можно лишь по шевелению губ. И только подрагивание крыльев, нарушало унылое спокойствие зала.
– Если оно свободно…
– Мы уже приняли меры. Наблюдатели следят за всеми, кто может помочь.
– Нужно больше.
– Мы помогаем им.
XII.
Черный снег. Миры, гибнущие во Тьме. Тьма поглощает их, вливая в свою сущность все, что там живет. Единение с Тьмой. Холодная гробница разума.
Миры Тьмы.
Стена пламени. Миры, сжигаемые Светом. Свет не только дарит тепло, он и сжигает, когда его много. Единение со Светом. Разум в вечном огне.
Миры Света.
Граница. Миры меж Светом и Тьмой.
– Добро пожаловать безымянный.
– Добро пожаловать Смертный.
Два дракона золотой и серебренный. Они свободно парят в межреальности. Для них нет преград, нет законов, кроме своих собственных.
– Вы слуги Хаоса?
Приглушенный смех в ответ на мой вопрос.
– Межреальность не только принадлежит Хаосу. Как и Реальность Творцу.
– Но кто вы?
– Еще рано Кресс, еще рано.
Боль вырывает меня из провала сна. Сон? Мне снился сон? Вампир опасливо обнюхал меня. Я схватился за седло и поднялся.
– Ничего, – заметил я вопросительный взгляд оборотня, – просто кошмар приснился.
Уже неделю мы ехали к летающему городу праведников. Через сожженные и вытоптанные армиями Валиала деревни и города. По дорогам, вдоль которых деревья превращали в виселицы. Чем дальше, тем больше жестокости. Верем в котором применили магию исторжения души был… Не знаю, примером милосердия что ли… Если здесь вообще применимо подобное слово.
Неподалеку седлал коня Найен. Он все же пошел со мной. Со всем своим благородством, честью и остальной ерундой, он довел меня до белого каления. Во всех мирах, чем красивее и благородней организация или каста снаружи, тем более она гнилая внутри. Но Найен наверно всерьез решил поколебать это мнение.
– Через пару часов выйдем на тракт, – сообщил я паладину, собирающему наш лагерь.
Чем дальше, тем больше чувствовался запах дыма. Мы ехали по тропе, через небольшую рощу, судя по ауре заповедную, священную или что-то в этом роде. Вероятно, ее чтили местные жители, но даже деревья страдали от армии падшего. И чем дальше, тем устойчивей становился запах боли и смерти.
Вскоре я увидел и источник. Горело поле возле деревни в которой то же пылало несколько домов. На окраине стояла группа…
– Кины? – не поверил я.
Найен не успел переспросить, как я бросил Вампира в атаку. Моя ненависть передалась жеребцу, и он помчался галопом, оскалив зубы, трансформирующиеся в клыки. Свистнул меч, и голова первой жертвы скатилась в пыль. Вампир поднялся на дыбы и вбил еще двоих в землю копытами.
Спрыгнув с жеребца, я развалил пополам еще одного кина. Мерзкие отродья, напоминающие шимпанзе с огромными, как крылья летучей мыши, ушами, умели сражаться только толпой. Я выпустил кишки второму, Вампир лягнул третьего. Лететь тому далеко.
Найен подоспел к занавесу всей оперы.
– Кто это?
– Кины! – прохрипел я, втаптывая в землю слабо трепыхающегося беса. Бесы первого круга. Самые мерзкие, трусливые и отвратительные из всех демонов. Это люди, которые готовы ради куска хлеба сделать, что угодно, причем когда сыты. Жадность. Она творит кинов.
Больше времени на объяснения не было. В одном из домов послышался истерический вскрик. Мы побежали туда.
Хлипкая дверь вылетела с одного удара. Пятеро бесов развернулись в нашу сторону. Шестой был слишком занят. Нож с хрустом вошел в висок насильника. Найен, словно раненый тигр, бросился на остальных. По дому полетели головы кинов. Пять бесов, пять ударов.
– Неплохо! Позаботься о девчонке, – приказал я паладину выходя из дому. Мимо пронесся Вампир, гонясь за двумя кинами. Весь в крови, но в чужой.
Пробив особо наглому бесу новую дырку в черепе, я обернулся. Из дома вышел Найен. На паладине
