гранатой на амбразуру.
Рука затекла быстрее, чем вернулось зрение. Девушка по-прежнему слышала разнокалиберный тревожный звук, но совершенно не видела источника его происхождения! Наконец она догадалась стать спиной к окну, и израненные солнцем глаза стали различать знакомые предметы. Собственно, здесь, в гардеробной, и предметов-то не было, одни шкафы да зеркала во всю стену. Они-то, отразив всю световую мощь, Нику и ослепили.
У полуоткрытого обувного шкафа на ковре лежала Анжи. Рыжая добродушная эрдельтерьерша, удерживая одной мощной лапой что-то плоское и черное, увлеченно обгрызала края этого непонятного предмета. Поскольку недоеденными оставались какие-то остатки по краям, псина громко перетирала их зубами, издавая тот самый пилящий звук, ну а чавканье звучало тогда, когда отвоеванный огрызок оправлялся в огромную розовую пасть.
Весело взглянув на Нику, собака радостно забила о ковер сильным кудрявым хвостом. Ну, вот теперь и насчет стука понятно.
– Анжи, хрюшка бесстыжая, – без сил опустилась рядом с эрдельтерьершей Ника, – как ты меня напугала! Что ты тут доедаешь? Покажи!
Псина с готовностью схватила зубами остаток добычи и протянула его няне: на, мол, бери, доедай, мне не жалко!
Девушка взяла в руки мокрый, сплошь обслюнявленный предмет. Подошва. От ботинка. Или туфли. По размеру видно – мужской.
– Кого ты опять разула? – поинтересовалась Ника, не особенно, впрочем, печалясь, потому что из мужской обуви тут находились только туфли ЕВРа, а у него их – вагон и маленькая тележка, не обеднеет.
ЕВР, конечно, расстроится, но не сильно. Все-таки собак он любит больше, чем ботинки, а страсть Анжи к поеданию исключительно его, ЕВРовой, обуви, трактует как горячую любовь животного к своему хозяину. Вот Дарика, того ботинки не интересуют вообще. Гусь – другое дело. Или толстые книжки. А Анжи… Может, она как женщина и вправду испытывала к главе дома какие-то особенные чувства и, тоскуя в его отсутствие, пыталась впитать его дух, его запах, даже таким, не очень правильным способом.
– Значит, так, красотка, – строго сказала Ника. – Я тебя не видела, меня тут не было. Разбирайся с ЕВРом сама.
Эрдельтерьерша ласково постучала хвостом, соглашаясь, и тут же потрусила вслед за няней в гостиную. Вскочила на диван, рядом с которым сонно раскинулось черное мохнатое тело ризеншнауцера Дарика, переваривающее гуся, прикрыла лапой рыжий блестящий нос и тут же блаженно засопела.
«Вот же поросенок! – подумала Ника. – Слиняла с места преступления – и ведь ни за что не сознается, что это – ее работа!»
Вернувшись в гардеробную, девушка брезгливо, двумя пальцами, зацепила слюнявый остаток подошвы, прошла на кухню и тихонько спустила бывший ботинок в мусоропровод.
Успокоенная, поднялась к себе, задернула тяжелые портьеры, выдворив обиженное солнце, и уснула.
Лучше бы не засыпала. Потому что если человек просыпается сначала от ужаса, а потом от диких криков, то никаких нервов не хватит! Как следствие – ранняя глухота и преждевременная слепота. А Нику разбудили именно крики. Хозяина. Само по себе это было совершеннейшей редкостью и означало ужасное: в доме произошло ЧП.
ЕВР, обычно изысканно-холодный, вежливый и отстраненный, даже говорил всегда тихо. Так тихо, что приходилось напрягаться, чтобы услышать, что он там дельного хочет изречь. Петруша как-то по секрету сообщил, что это такой психологический прием, специально, чтобы приковать внимание присутствующих к своим словам. Ника это запомнила и решила тоже взять на вооружение, несколько дней отдавая указания питомцам тихим голосом. Увы, ни двойняшки, ни даже собаки на эту научную тактику не купились. Няню просто никто не слышал! Пришлось вернуться к своей обычной педагогической манере – громкой и веселой.
Сегодня ЕВР просто орал! Едва накинув легкий пеньюарчик, Ника спустилась вниз и обнаружила, что там по стойке «смирно» уже стоят обе собаки, двойняшки и Жан.
Петр с Марфой отчаянно зевали, собаки преданно скалились, а Жан молча и подобострастно хлопал глазами.
– Что случилось? – испуганно встала в общую шеренгу няня.
– Где? – тоскливо рычал ЕВР. – Кто спрятал? – Он угрожающе тряс голубым ботинком. – Если это чья-то шутка, то ответственно заявляю – шутка дурацкая! Или, – он возвысил голос буквально до фальцета, – кто- то хочет испортить мне карьеру?
Все дружно затрясли головами, отвергая столь чудовищное обвинение. Такое единогласное взаимопонимание ЕВРа немного успокоило: все же думать, что в твоем собственном доме завелся предатель, – не самое приятное на свете.
Он устало бросил ботинок на пол, Анжи немедленно подхватила обувку и с готовностью поднесла хозяину: нам, мол, чужого не надо!
– Вероника Владиславовна, – чуть не плача, обратился к няне ЕВР, – вы не видели?
Ника, конечно, сразу поняла, в чем дело, поэтому честно и искренне помотала головой. Она и впрямь не видела такого ботинка. Разве что подошву от него…
– Все, – обреченно вымолвил ЕВР. – Съездил…
– Евгений Викторович, – осторожно начала Ника, – ну, завалился куда-нибудь, найдется, чего вы так переполошились, детей напугали. Другой обуви нет? Вон, целый шкаф…
– У-у-у… – ЕВР тихонько взвыл. – Это – особые ботинки, голубые…
– Вижу, что не зеленые, – согласилась Ника. – Тем более. Наденьте черные. Или белые. Или коричневые. Под костюм.
– Не могу! – в отчаянии вскрикнул ЕВР. – Я этого момента три года ждал! А теперь… Кто меня примет? – И он обреченно махнул рукой.
– Так вы вроде… – Нике что-то совсем плохо соображалось. – Вас же в какую-то партию финансовую должны принять… Там что, по ботинкам встречают?
– Именно! – горько отозвался ЕВР. – Клуб. Закрытый. Со строго ограниченным членством. Там всё – голубое…
– Всё? – недоумевая, уточнила Ника. – Что, прямо все банкиры, ну… – Она даже рот прикрыла от ужаса осознанной вдруг правды. – И вы тоже?
Эта правда ставила жирный крест на всех ее планах!
– У-у-у! – тихонько, не в силах совладать с собой, проскулил Жан.
Он тоже все сразу понял. Только что прямо на его глазах со страшным грохотом обрушился с постамента его идеал, безжалостно погребая под своими обломками светлую мечту гувернера стать похожим на своего кумира.
Вторя Жану, грустно завыл Дарик. Как старый опытный кобель, он вряд ли мог понять современные веяния, тем более что собаки, по счастью, знали только два цвета – черный и белый, и никаких там розовых или голубых…
– Вы чего? – уставился на них ЕВР. – С ума сошли? Да как вы могли подумать? Обо мне? Это международный клуб банкиров. Элитный. У него даже название неофициальное «Клуб голубых ботинок». Я эту пару в Швейцарии на заказ шил, специально для этого дня… Голубые ботинки – дань древней традиции…
– Ну да, а сверху – красные клубные пиджаки, – предположила Ника. – Красиво.
– Пиджаки тоже голубые, – взрыднул ЕВР, – все голубое… Брюки, носки, галстуки. Клубная символика.
Ника снова обреченно хмыкнула, а Жан, перестав подвывать, наконец закрыл рот и теперь буквально сверлил глазами хозяина. На его лице читались недоумение, разочарование, брезгливость. «Никогда бы не подумал!» – словно говорил его взгляд.
– Жан! Вероника! Я попрошу! – притопнул ногой хозяин. – Вы эти свои извращения бросьте! Здесь дети! Этой традиции почти три века!
