– Конечно! – сразу поняла Ника. – Что там пару-тройку, я тебе дюжину сострочу! Не стирать же каждый день одни и те же!
Подобное искреннее взаимопонимание сестры чрезвычайно обрадовало Вована.
– А когда пошьешь? Я завтра вечером улетаю, успеешь?
– Ой, Вовчик. Я бы и сегодня сшила. Да у нас гости! К ЕВРу Ркацители заявился, а с ним Хреновский!
– Пристает? – быстро спросил Вовчик.
– Пытался…
– Так, сейчас я их выставлю!
– Ой, не надо! – испугалась Ника, представив, какой трагедией это будет для ЕВРа. – Скульптор к Ропшину по серьезному делу!
– Вот пусть делами и занимаются, – отрезал Вован и бросил трубку.
Ника едва успела войти в столовую, как снова зазвонил телефон. На этот раз – мобильный Хреновского. Депутат глянул на дисплей и тут же поднес трубку к уху:
– Весь внимание, Владимир Владимирович! Рад, очень рад!
– Путин, что ли? – прошамкал набитым ртом Ркацители.
Хреновский отрицательно помотал головой, глубокомысленно поднял глаза к потолку, показывая: бери выше. Несколько секунд внимательно слушал телефон, потом вытянулся по стойке «смирно»:
– Понял! Слушаюсь! Будет сделано. Засунул телефон в карман, тяжело осел на стул, хрустящей крахмальной салфеткой вытер мигом вспотевшее лицо.
– Кто? – с интересом снова спросил скульптор.
– Вован Орский, – задумчиво проронил Хреновский.
– А-а… – уважительно и понимающе протянул Ркацители. – Понятно…
За все оставшееся время депутат не взглянул на Нику ни разу! Был непривычно тих и задумчив. Разговор как-то сам по себе ушел от темы новой скульптуры и наконец завязался вокруг того, о чем ЕВР так страдал, – его творчества. Ника потихоньку отправила из-за стола детей, следом улизнули собаки, а потом – и сама Ника. Все-таки обещание, данное Вовчику, надо было выполнять, а времени оставалось не так уж и много. Не ехать же брату за границу без трусов!
Следующая после этой памятной встречи неделя оказалась на удивление сонной и тихой. ЕВР был по горло занят и в Песчанку не приезжал, дети целыми днями пропадали на улице, а Ника занималась любимым делом – придумывала новые модели.
Загородный дом Ропшина располагался на огромном участке. В Кувандыке, как прикинула Ника, на этой площади разместилось бы с десяток обычных огородов. Тут же ни о каком подсобном хозяйстве речь не шла. Вокруг дома – красивые клумбы. Деревья аккуратно подстрижены и оттого какие-то ненатуральные. Всякие альпийские горки, одна даже с настоящим ручейком. Ну и, понятное дело, парочка белоснежных беседок, чтобы на вольном воздухе предаваться шашлыкам и мечтаниям.
Пространство за домом было вообще неухоженным. Недостроенный теннисный корт и огромное поле, покрытое редкой зеленой травкой. Меж травы то там, то сям корявились непонятные углубления, будто кто-то бестолковый накопал лунок для картошки, причем не по-умному, а редко, неэкономно, а посадить в них корнеплоды вообще забыл! Поэтому собаки, носясь по полю, то и дело в эти дырки проваливались, потом жалобно поскуливали и прихрамывали. Хорошо, что дети туда забегали редко. А вдруг?
Нике, как няне, разумеется, полагалось следить не только за воспитанием двойняшек, но и за их безопасностью. Поэтому в один из вечеров она решительно взяла лопату и закопала коварные углубления. А пока копала, в голову пришла просто гениальная мысль: устроить тут пару грядок для зелени – петрушки и укропа. Можно еще и для кинзы. Двойняшки травку очень любят, все равно кухарка каждый день в соседнем Жмуркине зелень покупает, а тут вырастет своя.
За умеренную плату в твердой валюте, исчисляемую двумя бутылками водки, жмуркинский доброволец Василий вскопал длинные аккуратные грядки. Он же принес и семена.
Двойняшки к титаническому труду няни отнеслись совершенно равнодушно, никакой тяги к работам на земле не проявив. Ладно, подумала Ника, подождем всходов. Ребята, конечно, заинтересуются: как это из черного «ничего» вырастает вкусная и полезная травка? А там, глядишь, и сами захотят к растениеводству приобщиться.
В пятницу на все выходные собирался приехать ЕВР, и Вероника готовилась продемонстрировать хозяину свои аграрные и землеустроительные достижения. Однако значительно раньше ЕВРа в Песчанку прикатил доктор и снял с Петруши надоевшую лангетку. Лучше бы не снимал…
Вестником беды стала взъерошенная Марфа, примчавшаяся с улицы:
– Ника, Дарик сбежал!
– Как это он с закрытой территории мог сбежать? – не поверила Ника. – Забор – вон какой! – И тут же ахнула, сообразив: – Вы что, собак на улицу с собой взяли?
– Это все Петька! – сдала брата Марфа. Выяснилось, что приехали на велосипедах пацаны из Жмуркина с собакой. Расхвастались, что Жучка все команды на раз выполняет. Петр, понятное дело, решил продемонстрировать собственные достижения. Привел Анжи с Дариком, хотя Марфа очень возражала. В чистом поле у жмуркинской околицы устроили собачьи соревнования. Анжи принимать в них участие наотрез отказалась, устроившись в холодке под деревом, а Дарик как с ума сошел! Видно, перед Жучкой выделывался. И барьер брал, и мяч приносил, и «сидеть-стоять-лежать» делал. Даже голос по команде подавал! Потом жмуркинские собрались домой, Жучка, понятно, с ними. Дарик завыл, заскулил и… как сиганет за приглянувшейся подругой! Все. Как его Петр с Марфой ни звали, не вернулся. Марфа тут же Анжи домой привела, а сами снова кинулись в Жмуркино, Дарика возвращать. Но те же ребята сказали, что Жучка куда-то сбежала, и Дарик с ней.
– А вдруг он убежит далеко и потеряется? – хлюпала носом Марфа.
– Где этот дрессировщик? – грозно поинтересовалась Ника.
– Петька на дороге стоит, ждет, что Дарик вернется.
– Ага, и невесту приведет…
Няня уже поняла, в чем дело. Вот так рвануть за сучкой Дарик мог только в одном-единственном варианте и теперь будет бегать за ней, пока не удовлетворит внезапно вспыхнувшую страсть. Хорошо, если Жучка ответит взаимностью…
Жмуркино, где покупали зелень и молоко, было настоящей деревней. С пыльными корявыми улицами, разномастными домами, крашеным штакетником и большими ухоженными огородами. На краю деревни, где мимо приземистых домов, красиво огибая их, змеилась нарядная лента асфальта, упирающаяся прямо в ворота престижной Песчанки, сверкала чисто отмытыми стеклами и красно-желтыми стояками колонок бензозаправка. В самом же центре деревни размещался второй не менее значимый признак цивилизации – громадный супермаркет. В прошлой жизни супермаркет был не чем иным, как военным ангаром. Ушлый жмуркинский предприниматель, по случаю ставший хозяином этого сооружения, умудрился перевезти его в центр деревенской площади, подремонтировал, подкрасил, обозначил праздничной вывеской «Супермаркет „Лабаз“» и развернул оживленную торговлю.
Жмуркинцы своими достопримечательностями очень гордились: наличие заправки и супермаркета напрямую сближало их с недалекой столицей. Вроде все есть, как в Москве, а воздух – чистый!
Через час беспрерывных поисков Ника и дети с пристрастием допросили всех: и аборигенов, и дачников, и даже случайных автовладельцев на заправке. Черного породистого ризеншнауцера с коричневым кожаным ошейником, отзывающегося на кличку Дарик или д’Артаньян, никто не видел.
Самым странным выглядело то, что пресловутая Жучка оказалась дома, встретив поисковиков громким недовольным лаем из своей будки. Оказалась она кривонога, лопоуха и брехлива, и Ника в которой раз поразилась, насколько слепа бывает любовь.
Вконец отчаявшись, поисковики присели на толстое бревно, насмерть перерезавшее одну из жмуркинских переулочных магистралей. Над деревенской улицей висела жарким облаком сонная тишина. В далеком-далеком небе проплывали, будто дразнясь, пушистые облачка, контуром своим весьма напоминавшие исчезнувшего Дарика, только совершенно белые.
– Так, прочесываем еще раз, – приняла трудное решение Ника. – Марфа – налево, Петр – направо, я – обследую деревню со стороны огородов. Дарика все время кричать по имени. Громко, не стесняясь. И
