познакомить.
– А почему вы ко мне не обратились?
– Так вы же… заняты по горло! У вас же – международные связи. Что же я – враг своей родине?
ЕВР удовлетворенно улыбнулся, расслабленно вытянул ноги. И вдруг ни с того ни с сего:
– А что за скандал вы там учинили?
– Я? Скандал? – Ника онемела. Значит, ее триумфальный выход на подиум, рукоплескания зала, объятия Бонсерат – это скандал? Она обиженно хлопнула белыми ресницами.
– Что там у вас с Балдашкиным произошло? – продолжал любопытничать Ропшин.
Гена настучала! Видно, пока на полу в обмороке нежилась, измышляла, как Нику перед ЕВРом опозорить…
– Помните, в моем портфолио нескольких страниц не хватало? – принялась объяснять Ника. – Вырвали в балдашкинском Доме моды. Смотрю: модель в моем платье! – И рассказала всю вчерашнюю историю. Про свой нечаянный триумф, платье Лавалье, свой выход на подиум… Про обморок Гены тоже не забыла! Правду – так всю, до конца!
Рассказывала и наблюдала, как разглаживается хмурое ЕВРово лицо и улучшается его настроение. А в конце повествования он просто откровенно скалился!
– А вы сами это платье сшить успели? – спросил он очень заинтересованно.
– Откуда! – отмахнулась девушка. – Там же ткань такая, ее только вручную покрасить можно. И вышивка сложная, особая, золотое шитье.
– А у Балдашкина – точь-в-точь?
– Один в один!
– Ну а ваша модель, конечно, нигде не запатентована…
Ника снова махнула рукой: о чем, дескать, речь…
– Тогда так, – ласково сказал ЕВР. – Забудьте про это платье.
– Как? Балдашкин же признался!
– Вероника, – хозяин возвысил голос, – он же с перепугу! От неожиданности! А сегодня скажет – пошутил. Пожалел, мол, идиотку!
– Это я идиотка? – Девушка от возмущения так дернулась, что чашка с кофе перевернулась, и вязкая коричневая масса некрасиво поплыла по столу.
– Это бизнес! Откуда, вы думаете, я про эту историю знаю?
– Ясно откуда, – сердито ухмыльнулась Ника. – Гена настучала.
– Гена, конечно, да. Но первым позвонил Балдашкин. Слюной в трубку брызгал! Требовал немедленно вас уволить.
– А! – Все стало понятно. Наконец-то! – Так вы со мной об увольнении поговорить решили…
– Вероника Владиславовна! – Теперь вскочил ЕВР, и уже его чашка, мелодично постукивая фарфоровой ручкой, закружилась по столу. – Что вы себе вообразили? Вы у меня кем служите?
– Кем? – чуть не плача, переспросила Ника.
– Ня-ней! – по слогам выговорил ЕВР. – А не модельером. И не Балдашкину решать мои внутрисемейные кадровые вопросы. В конце концов, не он мне дает деньги на поддержание штанов, а я ему!
Ника с сомнением покосилась на летние шорты ЕВРа: чего их поддерживать, они и так на резинке…
– Считайте, что вы оказали Балдашкину гуманитарную помощь, – твердо возвестил ЕВР.
И, видя, что Ника не вполне его понимает, добавил: – Сколько эскизов пропало?
– Штук семь, наверное. Все – из одной коллекции «Времена года».
– А с каких пор у нас семь времен года? – поразился ЕВР.
Ника промолчала. Что толку объяснять художественный замысел человеку, который в модельном бизнесе ни бум-бум.
– Готовьтесь к тому, что все ваши платья появятся в коллекции Балдашкина.
– Как? А я?
– А вы будете кусать локти и молчать. Да-да, молчать! – Хозяин не дал Нике даже справедливо возразить. – Ничего нельзя доказать. Кто Балдашкин и кто вы?
– Так вы, значит, на стороне этого ворюги?
– Еще чего! – заносчиво отозвался Ропшин. – Наоборот. И я вам это докажу! Мы запатентуем все ваши работы! Вы такая талантливая, а этот Балдашкин… Он пигмей по сравнению с вами!
С этим глупо было не согласиться. Росточком-то Балдашкин вышел где-то Нике по ухо. Даже ниже Вовчика.
ЕВР помолчал, несколько раз взглядывая на собеседницу как-то странно, будто о чем-то еще хотел спросить, да стеснялся. Она уже посчитала разговор законченным, но хозяин вдруг отвернул лицо к окну и как-то глухо выдавил:
– А Дмитрий как тут оказался?
– Так меня привез! Хреновский с коммунистами сцепился, сами знаете, это надолго, а дети же тут одни… Хорошо, что успели. Приехали, а тут все пылает!
– Одного не пойму, как бумага могла загореться? Дети свечку оставили? Так ведь не сознаются!
Ника согласно кивнула: ни за что не сознаются, тем более что и свечку они никакую не жгли. Да и зачем великому ЕВРу знать такие мелкие подробности их загородного быта? Важнее дел нет?
– Дмитрий мне очень помог. Ведра с водой таскал.
– Вы все это время пожар тушили?
– Что же еще? – поразилась Ника. – Не целовались же!
– А мне показалось… он вас… когда уходил…
– Интересно! – съязвила няня. – А вы бы не поцеловали на прощание человека, с которым только что прошли страшное испытание огнем и остались живы?
ЕВР пристыженно смолк. Потом решительно поднял глаза:
– Простите меня. Устал очень. Приехал, а тут… Очень за детей испугался.
– Ладно! – девушка улыбнулась. – Они ведь даже не проснулись! Да если б им что-то угрожало, я бы ценой собственной жизни…
– Вероника… – Ропшин заметно расчувствовался. – Спасибо вам. Мне кажется, мы были вместе всегда, вы, я и дети. Я даже забываю, кто их родная мать. Вы… я…
«Не останавливайся! – молила Ника. – Ну же! Скажи наконец: „Хочу, чтоб мы были вместе всегда!“»
– Никусечка! Встала! – Обвили ее шею сзади тонкие ручонки, и Марфа прижала к ней кудрявую голову. – Что ж ты нас не разбудила пожар посмотреть! Познакомилась с Малентино? Какие были платья? А народу пришло много? А что он говорил? Он старый? А Гена от злости не лопнула?
Ника и ЕВР одновременно расхохотались: Марфи – это Марфи. Сто вопросов, на какой отвечать?
– Привет! – выскочил Петр. – А я пожар слышал, но подумал – снится! А дядя Митя был или тоже приснилось?
– Приснилось, – строго ответил ЕВР. – Какие могут быть посторонние мужчины ночью в нашем доме?
И вот только тут Вероника с огромным удивлением поняла: ЕВР! Ее! Элементарно! Ревнует!
И сразу стало хорошо-хорошо! Радостно-радостно! Одного жалко: такой многообещающий разговор закончить не дали. И главных слов ЕВРик снова не сказал. Значит, предложение руки и сердца откладывается на неопределенное время… Опять ждать!
И Ника принялась ждать. Каждый день. Каждую минуту. Лично и по телефону. Увы, напрасно. ЕВР был сильно занят, пытаясь до отпуска переделать кучу дел, которые накопились за последние сто лет. Няня же, как девушка исключительно скромная и целомудренная, сама на возобновление разговора не шла. Тому, по правде сказать, была и иная причина – Дмитрий.
Этот звонил ежедневно. И не по одному разу. Подробно рассказывал о далекой Америке, о своих встречах, делах, впечатлениях. В веселой болтовне то и дело проскакивали фразы типа: «Вот когда мы поедем вместе» или «Я тебя обязательно сюда свожу». Слушая, Ника ощущала сладкое томление в груди и
