коробках.
– Тогда одна иди, – приказала Гена, крепко прижимая к себе девочку. – Нечего детей по подземным переходам таскать – там микробов полно!
– Я с Никой! – вырвалась Марфа.
– Пошли, Марфуша, – обняла Вероника добрую девочку, – купим пару килограммчиков этих источников знаний, а заодно – лучших подарков! Твоему папе…
Вход в метро голубел как раз напротив – через подземный переход.
– Извините, – изысканно-вежливо обратилась к очкастой продавщице Ника, – нам нужны исторические книги про Петра Первого и Марфу Посадницу.
– Про кого? – Продавщица изумилась так, что очки упали с толстого носа. И не разбились только потому, что болтались на волосатом шпагате.
Ника поняла, что профессиональную консультацию они вряд ли получат, но богатый жизненный опыт подсказывал: кто ищет – тот всегда найдет.
Вот! С витрины дивидишек белозубо щерился смуглый до неприличия Высоцкий, а надпись под ним гласила: «Как царь Петр арапа женил».
– Так, про Петра есть. Теперь надо что-нибудь про Марфу. – И Ника снова уткнулась в витрину.
Второй раз, конечно, везет редко, но случаются же удачные дни! «Загадки Марфы», – просто кричал заголовок невзрачной коричневой книжицы.
– А говорите – нету! – укорила няня продавщицу, показывая на книжку.
– Да это пособие по географии кто-то выронил, – растерялась очкастая, – я и выставила.
– Ничего, давайте. Пригодится!
Кроме двух счастливо обретенных книжек, пришлось взять парочку любовных приключений для себя, сентиментальные романы, выбранные Марфой, и, чтобы не было обидно Петру, еще какой-то боевик с громадным пистолетом на обложке. Короче, стопка получилась увесистая…
– Смотри, опять кабриолет! – показала Марфа на припаркованный у бордюра зеленоватый автомобиль. – Хорошенький!
Ника бросила короткий взгляд на точно такую же, как и на противоположной стороне, машинку – и снова не поняла, чем этот уродец может так восхищать. Додумать мысль об эстетическом несовершенстве кабриолета Ника не успела, потому что Марфа потребовала мороженого.
– Купи сама, а я тебя тут подожду, а то с книжками тяжело на каблуках…
Девочка понеслась к мороженщице, а Ника присела на скамейку у входа в метро. От приятных мыслей по поводу хорошо исполненного долга перед отцом семейства ее оторвал истошный Марфин вопль.
– Пустите! Пустите! Вон моя мама! – надрывался ребенок.
Метнувшись на крик, Вероника увидела, что прямо у открытой дверцы кабриолета, того самого, ее маленькую Марфи заграбастал какой-то гориллоподобный мужик.
– А ну пусти! – Пушечным ядром налетев на бандита, Ника со всей силы двинула ему в бок тем, что было в руках. То есть тяжеленным пакетом с книгами.
Горилла охнул, схватился за бок, выпустил девочку.
В этот момент кто-то огромный и тяжелый обхватил их сзади. Прямо в лицо, размазывая помаду, комком воткнулась мокрая вонючая тряпка. Последнее, что ощутила Ника, – это падающая прямо на грязный асфальт Марфа…
Голые ноги, видимо вылезшие из-под одеяла, сильно замерзли, почему-то очень хотелось пить, язык, как сухая занозистая деревяшка, царапал небо, не находя ни капельки влаги. И еще болела голова. Даже не то чтобы болела, а так, навязчиво и нудно ныла. Не открывая глаз, Ника пошлепала сбоку ладонью, пытаясь нащупать на тумбочке кнопку ночника.
«Заболела я, что ли? Во рту пересохло, озноб, или… – Ника вспомнила недавний кошмар, да так ярко. – Или это сон на меня так подействовал? Вот нервы, ну просто никуда!»
Под ладонью, тщетно пытающейся отыскать пластиковую твердь, со всех сторон гуляла пустота. Девушка нехотя перевернулась на бок, приоткрыла глаза. Свет ночника, как далекая усталая звездочка, мерцал далеко-далеко, за замерзшими пятками, за спинкой кровати.
– Задом наперед лежу, что ли? – вслух спросила Ника, окончательно просыпаясь. Резко приподнялась, и тут же в глазах поплыли мутные цветные пятна, выморочный, противный спазм перехватил горло, будто она подавилась собственным деревянным языком. – Опа! – констатировала она, откидываясь на подушку.
Полежала, упорядочив сначала цветосмешение в голове, потом, проглотив, хоть и с натугой, то самое, мерзкое, мешающее нормально дышать, снова открыла глаза, теперь уже медленно и осмысленно.
В комнате было полутемно. Свет, плывущий откуда-то сбоку, застывал на потолке сероватыми пятнами. А сам потолок… Довольно низкий, неровный, собранный из одинаковых квадратных плит, сплошь утыканных равновеликими дырками, примерно с палец.
– Что это? Где я? Опять сплю? Или у меня глюки?
Ника осторожно огляделась. Стены полностью копировали потолок. Даже дырки были такими же.
– Оклемалась? – произнес вдруг совсем рядом ехидный густой голос. – Ладно-ладно, нечего больше в обмороки падать!
И тут Ника все поняла. Мгновенно. И так же мгновенно перепугалась. До полного онемения рук и ног. До непроглядной темноты в глазах. Комната, стены, потолок с правильными дырками – все перестало существовать. Вместо этого в голове заплясали, сменяя друг друга, яркие страшные обрывки картинок, как будто прямо в мозгах кто-то запустил плохо работающий телевизор, и он, произвольно перескакивая с канала на канал, выбрасывал в сознание сцены страшных похищений, кровавых расправ, отрезанных пальцев и голов… И над всем этим ужасом то и дело всплывали дикие, злобные бородатые лица в черных банданах.
– Ну? – мерзкий голос прозвучал совсем близко, у затылка. – Долго валяться будем? Банкирские жены все такие нежные или ты такая одна? Хоть бы о дочке подумала! Мамаша…
Марфа! – больно резануло в голове. Значит, их похитили вместе с Марфой!
– Где она? – вскочила Ника. – Где моя девочка?
– Вспомнила! – довольно хохотнул черный, здоровенный мужик с длинными руками, сидевший, оказывается, сбоку в низком кресле. Ника его тут же узнала: тот самый, горилла, которого она огрела книгами. – Ну, раз про дочку беспокоишься, может, не совсем ты и конченая!
– Где девочка? – повторила Вероника и двинулась к гориллоподобному, одаривая его таким взглядом, что тот поежился, отодвигаясь.
– Но-но, потише! А то щас моментом утихомирю. – И потряс перед Никиным носом тускло-черными наручниками. – С дочкой твоей полный порядок, спит. Глаза-то разуй! Будешь себя правильно вести, утром, к возвращению законного супруга, доставим домой как новеньких.
– Утром? – Ника задохнулась от ужаса и возмущения. – Вы что, нас собираетесь до утра здесь держать?
Огляделась и на узенькой низкой кушетке у противоположной стены увидела свернувшуюся клубочком Марфу. Рванула к ней, присела на корточки.
Девочка спокойно спала. Даже улыбалась во сне. Темные кудряшки закрывали половину лица, кусочек пухлой щечки, проглядывающий сквозь спутанные волосенки, выглядел вполне здоровым и румяным. Губы были перепачканы в чем-то коричневом. «Шоколад! – догадалась Ника. – Марфи же как раз мороженое себе купила, когда…»
– Что вы с ней сотворили? – злобно, но тихо, чтобы не потревожить девочку, зашипела Ника… – Укол сделали? Наркотики?
– Сделали-сделали, – кивнул страж. – Да не шипи, как змеюка, все равно не укусишь! Вкололи чуток снотворного, чтобы ребенок поспал, пока мамаша в обмороке валяется.
– Сволочь! – тихо и обреченно приговорила горилле Ника. – Ребенка, малышку, девочку… Чтоб тебя разорвало, выродок проклятый! Чтоб ты импотентом стал!
– Так, ладно, разговорилась! – Горилла встал. – Босс освободится, сделает тебе аудиенцию. – Посмотрел на открытый для очередных проклятий Никин рот и добавил: – Челюсть не вывихни! И не ори. Все равно никто не услышит. Звукоизоляция! – Он весело постучал костяшками пальцев по серым плитам
