Я кивнула. А что еще оставалось делать?
– Извините, – смутилась продавец. – Но это – новая коллекция. Может, вам что-нибудь попроще предложить?
– Не надо нам попроще, – угрожающе отфутболила ее растерянный взгляд Юлька. – Мы лучше в «Hermes» пойдем. Там постоянным покупателям всегда скидки делают. – Сграбастала с прилавка карточку и дернула меня за руку, вытаскивая из бутика.
– Честно говоря, Дашка, она тебе не очень-то и шла. К тому же короткая. Платье бы торчало. Хорошо, что не купили.
– Конечно, хорошо, – подтвердила я, благодаря всех святых оптом за то, что шубка стоила, к примеру, не девятнадцать пятьсот. Иначе мы бы остались без единой копейки. Причем узнали бы об этом не сразу, а лишь когда собрались бы расплачиваться где-то еще.
– В «Hermes»-TO пойдем? – еще подрагивая от ледяного ветра пронесшейся в миллиметре беды, поинтересовалась я.
– Чего мы там забыли? Это ж самый дорогой бутик. Мамане там в прошлом году впарили туфли за три тысячи евро, а потом оказалось, что они из старой коллекции, уцененка!
– И что?
– Что-что! Она просила, чтоб папаня сходил с ними разобрался.
– А Ильдар?
– Ты че, отца не знаешь? Сказал, раз мать такая дура, пусть в этих лаптях и ходит.
– А что за туфли? Галка не хвасталась.
– Так она их в Москве сразу кому-то подарила, чтоб не позориться.
– Так, – приняла решение я. – Пошли лучше в «Dior», он роднее.
В «Dior», мгновенно разглядев мой наряд, нас приняли за своих. Предложили кофе и принялись трясти перед нами шмотками из новой коллекции.
Для начала показали штук десять премиленьких жакетиков. Молнии, бахрома, накладные карманы, фальшивые лацканы, вышивки, оборки. Похожи жакетики были одним – зауженным в талии силуэтом. То есть на моей фигуре они смотрелись бы идеально. К каждому пиджачку, который демонстрировала девочка-китаяночка, мальчик-альбиносик предлагал сумку. То классическую Lady Dior, то забавную замшевую Piece&Love, а то и расфуфыренную стразами гламурную малышку.
Пару жакетиков я отложила померить, а нам уже совали под нос джинсовый эксклюзив. И снова – цветы, оборочки, бисер, пайетки. Юлька цапнула узенькие джинсики и короткий сюртучок, я элегантно указала на мягкий замшевый пиджак с деревенской аппликацией и роскошную юбку с расшитым широким подолом. К классическим вещам мы остались равнодушны, ничего не присмотрев для примерки. А вот из коллекции Dior Military мы тут же отложили стеганый жилетик с таким же рюкзачком, балетные туфельки камуфляжной расцветки и укороченные стильные брюки с огромными боковыми карманами. Подумав, Юлька прихватила еще поясок и часики на аналогичном ремешке.
Гора отобранной одежды выглядела солидно. Перемерили мы все. В результате Юлька готова была все это и купить. Пришлось ей напомнить, кто из нас пострадавший и кому выделены деньги в качестве компенсации за моральный и материальный ущерб. После кропотливой разъяснительной работы племянница удовлетворилась вещами из Dior Military. Часики, правда, пришлось отдать обратно, поскольку по цене они тянули примерно на половину всех шмоток.
Наступил час моего торжества. Я спокойно, практически безразлично, даже с некоторым маскируемым отвращением указала альбиносу на узкий жакет плюс сумку, замшевый пиджак плюс юбку, белые джинсы со стразами от колена, пару блузок из натурального шелка и короткие брючки, элегантно украшенные этническим орнаментом.
В уме я лихорадочно подсчитывала, на что тянет все выбранное нами добро. Выходило очень дорого, но по деньгам. Тем более по чужим.
Когда мы оплатили покупки, хитрая китаянка мило улыбнулась и сообщила, что она может показать нам самую последнюю коллекцию маэстро, которая только-только была представлена на неделе высокой моды в Париже.
Это ж надо быть такими коварными! А мы что купили? Залежавшееся старье? Ну отчего бы не предложить нам новую коллекцию чуть раньше, пока мы это не оплатили? Вот он, западный мир! Ни гуманизма, ни человеколюбия, одна валюта в глазах. Хотя у китаяночки в ее щелочки вряд ли мог бы поместиться даже цент. Это меня немного утешило.
Перед нами бабочками запорхали платья. Розовое, бордовое, малиновое, цвет заката, тон едва нарождающегося утра. Любое подошло бы мне идеально, я это видела и без примерки. Вот в этом, огненно-алом, я отчего-то привиделась себе утонченной гейшей, склонившейся в томном поклоне. А вот в этом, цвета охры, соблазнительной Чио-Чио-сан.
У Юльки изысканная коллекция никакого энтузиазма не вызвала. Понятно, на дискач в ней не сходишь – или на хвост наступят, или рукав оторвут.
– Примерьте! – предложил альбинос, бережно, как драгоценность, держа на вытянутых руках розовое, как зефир, невесомое чудо.
– Нет, лучше вот это. – Я ткнула пальцем в «утреннюю зарю».
Если бы не длина, то никто бы не смог опровергнуть истину, что Галльяно шил его для меня.
– И сколько оно? – равнодушно спросила я, всем своим видом показывая, что недовольна какой-то невидимой складкой, обезображивающей идеальную линию талии.
– Всего сто двадцать тысяч, – улыбнулся альбинос.
– Надо же, совсем недорого, – пожала плечами я. – Как тебе, Юль?
– Да ну, – скривилась племяшка. – Оно как пеньюар. Спать можно, а в люди выйти – неприкольно.
– Думаешь? Вот и я сомневаюсь. По-моему, Галльяно стал повторяться. Крой неинтересный, да и вышивка. Пижама, одно слово.
Не обращая внимания на вытянувшиеся лица продавцов, я разоблачилась, небрежно бросив платье на стул. Диоровское чудо легло на спинку подсвеченным солнцем облаком. Сердце мое тоскливо сжалось, но усилием воли я заставила его работать в прежнем режиме.
Гордо сообщив адрес отеля, мы покинули гостеприимный бутик.
В соседнем магазине нижнего белья мы углядели сквозь окна какое-то оживление. Зашли. У прилавка, перед двумя ворохами бюстгальтеров и трусиков, лениво курили две дылды.
– Ну, не знаю, может, еще че глянуть? – прогундосила одна.
– Давай завтра, – зевнула другая. – А то вообще со скуки двинемся.
– Так вы ничего не берете? – сник тощий коротышка-продавец.
– С чего решил? – удивилась первая. – Все возьмем. Пакуй.
– Пожалуйста, вот примерочная, – согнулся в благодарности французик.
– На хрена нам твоя примерочная? – пожала плечами вторая. – Лениво мерить. Так берем. Что не подойдет – выкинем.
– Или подарим, – согласилась первая. – Мартышкам нашим невостребованным. Уписаются от счастья.
«Вот это размах», – отметила я, позволяя Юльке вытащить себя обратно на Croisette.
– Все, Дашка, пошли домой, – тут же заныла племяшка. – А то на нас и так, как на этих. ну, как на моделей смотрят.
– Тебя это смущает? – удивилась я.
– Да нет, надоело просто. Мы уже с тобой почти пять часов шляемся.
– Ладно, – смилостивилась я. Все-таки о здоровье ребенка время от времени следовало думать. – Последний бутик, и все.
Честно говоря, я тоже притомилась, да и потом, деньги на нашей курортной карте изрядно подтаяли. Несмотря на мороз. И все же что-то подсказывало мне, что в лечении, столь интенсивно нами предпринимаемом, не хватает какой-то завершающей точки. Этакого восклицательного знака. Об этом я и сказала Юльке.
– Ага, – кивнула та. – Ведерной клизмы на закуску.
– Дуся! – прикрикнула я и тут узрела в открывшейся миленькой витринке такие туфли!..
