выключать, то заснуть можно было и навсегда.
Значит вот он каков, этот Лорен.
Он стоял и глядел на меня, как птица, чуть наклонив голову набок, скрестив на груди руки, в одной из них был иглопистолет, который, он держал весьма небрежно.
Который же все-таки час? Я не решался спросить еще раз, опасаясь как бы Лорен не догадался о чем-нибудь. Только бы потянуть время, поводить его за нос до девяти сорока пяти, когда смогла бы выслать помощь Жюли…
Вот только куда она сможет направить помощь?
Я был на грани отчаяния! Где я? Если это мне самому неизвестно, то откуда об этом знать Жюли?
А Лорен явно намеревался пополнить моими органами свои запасники. Один-единственный укол, — и я теряю сознание, в то время как остаются совершенно неповрежденными все без исключения столь для меня драгоценные и нежно мною любимые части моего тела, которые и делают меня Джилом Гамильтоном, в отличие от других. А затем хирурги Лорена произведут расчленение тела.
В правительственных операционных прожигают мозг преступника для последующего погребения его в урне. Одному богу известно, что собирается сделать Лорен с моим мозгом Все остальное у меня было молодым и здоровым Даже если учитывать немалые накладные расходы Лорена, его доход составит более миллиона марок ООН.
— Почему именно ко мне вы проявляете такой интерес? — спросил я. — Почему я оказался вам нужен, а не любой другой сотрудник РУКА? Что особенного я из себя представляю?
— Именно вы проводите расследование дела Оуэна Дженнисона. Притом слишком дотошно.
— Как раз далеко не дотошно, черт возьми! Лорена, казалось, несколько озадачили эти мои слова.
— Вы что, в самом деле, ничего не понимаете?
— В самом деле.
— О, это в высшей степени интересно, — задумчиво произнес Лорен. — В высшей.
— Ладно, тогда почему же я до сих пор живой?
— Это все мое неуемное любопытство, мистер Гамильтон. Я надеялся на то, что вы сами расскажете мне о своей воображаемой руке.
Значит, он все-таки имел в виду мое прозвище, а не место моей службы. И все равно я решил блефовать.
— О моем чем?
— Хватит валять дурака, мистер Гамильтон. Если я посчитаю, что ничего не добился, я прибегну вот к этому. — Он помахал мне издали иглопистолетом. — Вы больше никогда не проснетесь
Черт возьми! Он все знал. Единственное, чем я мог сейчас пошевелить, это своими ушами и воображаемой рукой, и Лорену было известно об этом все!
Мне нужно было подтащить его к себе поближе.
— О’кэй, — сказал я, — но мне хотелось бы узнать, откуда вы об этом дознались. Подсадив кого-то в РУКА?
Лорен ухмыльнулся.
— Об этом я мог только мечтать. Нет. Мы поймали одного из ваших людей несколько месяцев тому назад, совершенно случайно. Когда я установил, кто это, я завел с ним разговор на служебные темы. Он не отказался рассказать мне кое-что о вашей замечательной руке. Надеюсь, вы расскажете еще больше.
— Кто это был?
— Вы в самом деле, мистер Гамиль…
— КТО ЭТО БЫЛ?
— Неужели вы в самом деле полагаете, что я в состоянии запомнить фамилию каждого донора?
Чьи части тела разошлись по запасникам Лорена? Незнакомого мне человека, знакомого, приятеля? Действительно, разве владелец скотобойни помнит, как зовут каждого забитого бычка?
— Меня вообще очень интересуют всякие, так называемые, парапсихические способности, — сказал Лорен. — Я запомнил ваше имя. А потом, когда я уже вот-вот должен был заключить соглашение с вашим приятелем-белтером Дженнисоном, я припомнил кое-что необычное об его коллеге по экипажу, с которым он вместе добывал руды. Вас называли Джилом-Рукой, верно? Выразительная кличка. В космопортах вы пьянствовали задаром, если были еще способны поднести выпивку к губам пальцами вашей воображаемой руки.
— Черт бы вас побрал! Вы решили, что Оуэн был подсадной уткой, что ли? И вы убили его из-за меня? Меня!
— Если вы и дальше будете колотить себя кулаками в грудь, мистер Гамильтон, — это вам ничего не даст! — В голосе Лорена появились стальные нотки. — Лучше бы вы развлекали меня.
Я стал прощупывать все вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне высвободиться из моей вертикальной тюрьмы, этой смирительной рубашки из бинтов. И ничего такого не нашел. Я был наглухо перепакован бинтами, словно мумия, притом бинтами достаточно прочными, чтобы можно было их порвать. Все, что мне удалось прощупать своей воображаемой рукой, — это матерчатые бинты, доходящие до самой шеи, и подкрепляющий стержень вдоль позвоночника. Под этими бинтами я был совершенно голый.
— Я продемонстрирую вам свои сверхъестественные способности, — сказал я Лорену, — если вы угостите меня сигаретой.
Может быть, благодаря этому удастся добиться, чтобы он подошел достаточно близко…
Ему было известно кое-что о возможностях моей руки. Он знал пределы ее досягаемости, поэтому положил всего одну сигарету на краешек сервировочного столика на колесах и толкнул его в мою сторону. Я поднял сигарету и засунул себе в рот, с надеждой ожидая, что он подойдет ко мне с огнем, чтобы я смог закурить.
— Это моя ошибка, — пробормотал он, после чего подтянул столик назад и повторил все с самого начала, но уже с зажженной сигаретой.
Не повезло. Но, по крайней мере, удастся хотя бы покурить. Я с трудом подхватил сигарету на расстоянии двух футов. Двигать своею воображаемой рукой мне пришлось довольно медленно — в противном случае, то, что я в ней держу, просто проскальзывает между пальцами.
Лорен, как зачарованный, не отрывал глаз от этого зрелища. От плывущей по воздуху, ничем не поддерживаемой сигареты, повинующейся моей воле! Глаза его при этом все больше и больше наполнялись нескрываемым ужасом. И это было очень для меня плохо. Фокус с сигаретой, наверное, оказался ошибкой с моей стороны.
Некоторые рассматривают пси-способности как нечто родственное колдовству, а людей, обладающих парапсихическими способностями, считают слугами дьявола. Если Лорен меня испугался, значит мне скоро конец.
— Интересно, — произнес Лорен. — И как далеко простираются ее возможности?
Он ведь и сам знал это.
— На длину моей настоящей руки, разумеется.
— Но почему? Другим такое удается на гораздо большем удалении. Почему же вы лишены такой способности?
Он находился в противоположном конце комнаты, в добрых восьми метрах от меня, и теперь удобно разлегся в кресле. В одной руке у него был бокал, в другой — иглопистолет. Внешне он выглядел совершенно непринужденно. Мне страстно захотелось заставить его хотя бы покинуть это удобное кресло, а уж о том, чтобы заманить его в пределы досягаемости моей руки, нечего было и мечтать.
Комната казалась полупустой, впечатление было такое, что она находится где-то в подвале. Единственной мебелью здесь были кресло Лорена и небольшой передвижной бар, если только не было еще чего-нибудь у меня за спиной.
Подвал этот мог находиться где угодно. В любом районе Лос-Анджелеса или даже за его пределами. Если на самом деле сейчас утро, то я вообще мог уже оказаться в любой точке, земного шара.
— Разумеется, — сказал я. — Другим удается дотягиваться куда дальше, чем мне. Но моему воображению не под силу вытянуть ее на несколько метров. Может быть, кому-нибудь и удастся убедить, меня попробовать, если он очень сильно постарается. Но не исключен и такой исход, что эксперимент убьет
