тот ушел. Лучше совсем без волшебника, чем плохой волшебник. Это было мне понятно.
— Знаешь, Гортин, если найдется какой-нибудь способ выжить Пурпурного из деревни, то мы тебе в этом поможем.
— И замените его Шугой?
— Ну... — осторожно произнес я. — Тебе бы этого хотелось?
Мне, например, вовсе не улыбалось отдать Шугу в другую деревню.
— Определенно нет, — ответил он.
— Ну и прекрасно. Тогда Шуга останется у нас.
— Но, Лэнт, — напомнил Гортин. — Я, конечно же хочу избавиться от Пурпурного. Но не ценой разорения этой земли. Мне вовсе не улыбается становиться переселенцем, вроде тебя.
— Хм-м, — пробормотал я задумчиво. — Это делает проблему значительно более сложной. Но давай все по порядку. Для начала обезопасим себя от наших волшебников клятвой перемирия. Это даст Шуге возможность освоиться с местными заклинаниями.
— Это будет не сложно, — согласился Гортин. — Большая часть магических устройств погибла тогда же, когда умер Дером. Уцелело немного, а Пурпурный ни одного из них не восстановил.
— Шуга сможет это сделать, — энергично заявил я. — Он знает все сто одиннадцать деревенских заклинаний.
— Это хорошо. Нам может быть от них большая польза. Ты, например, заметил, что многие деревья пустуют. Часть наших жителей убежала после появления Пурпурного. Они боятся жить в деревне с ненормальным волшебником.
— Я их понимаю, — сказал я.
— Конечно, конечно, деревенский Глава всегда сочувствует людским бедам.
— Тогда ты должен считаться одним из лучших.
— И ты тоже, Лэнт. Ты подлинный светоч веры.
— О, Гортин, я лишь тень на фоне твоей яркости.
— Ах, зачем сравнивать одно Солнце с другим.
— Нет, конечно, нет. Здесь и не может быть сравнения. Одно яркое, но маленькое, другое — огромное, но тусклое. Хотя оба освещают мир одинаково хорошо.
— Оба нужны и оба прекрасны, — подытожил Гортин.
— Как и мы, — добавил я.
— Конечно, конечно. Это настоящее счастье, что мы почти во всем друг с другом согласны, Лэнт. Будет нетрудно составить договор, одинаково справедливый для обеих наших деревень.
— Как же это может быть трудно, когда каждый из нас больше думает о других, чем о себе!
— О, Лэнт, какой же ты все же словесный искусник, какой мастер! Но вот насчет тех овец — шестерых будет достаточно...
— Их более чем достаточно, мой Гортин. Если ты планируешь прислать только трех мальчиков...
На том мы и договорились.
29
Мы сделали передышку и почти до самого голубого рассвета жевали корень рабы. Предстояло много чего обсудить и много корня сжевать. Когда мы расправились с тем, что было у нас, то уже немного накачались. Корень оказался что надо. Хороший корень. Джерк смог бы приготовить из него отличное пиво.
— Пурпурный, — заявил Гортин. — У него должен быть корень рабы. Пурпурный его жует, когда у него плохое настроение. А в последнее время у него всегда плохое настроение.
— Вот и хорошо. Давай его навестим. А раз мы уж там будем, заодно сообщим о нашем договоре.
— Опять ты о делах, Лэнт! Я просто поражен твоим трудолюбием.
Мы нашли Пурпурного ухаживающим за своим небольшим огородиком трав и растений. Корень рабы оказался не единственным сближающим средством. Нашлись и другие. О некоторых я знал — о большей же части не имел понятия. Джерк будет обрадован этими новостями.
— Эгей, Пурпурный! — окликнули мы его.
Он скосил глаза в нашу сторону.
— Кажется — мой старый друг, Лэнт, — произнес он.
Друг... Я содрогнулся. Скрипнул зубами и сказал:
— Да, это я, Лэнт. Мы с Гортином пришли поговорить с тобой.
Я постарался проговорить это со всей возможной строгостью.
— А-а... — Пурпурный заколебался. Казалось, что-то смущает его. — Как ты живешь, Лэнт? Как твоя семья, твои жены?
Ну и странные вопросы. Чего ради он интересуется моими женами? Но что поделаешь, Пурпурный всегда отличался странностями.
