Треск... яркий проблеск... наши волосы поднялись... послышался чудовищный кккррр-ммм-прр! И шар оранжевого пламени окутал мешки Пурпурного, дерево и все остальное.
На мгновение я замер в оцепенении. Не зашли ли мы слишком далеко? Не собирается ли Элкин уничтожить и эту деревню? Но затем все кончилось. Воцарилась тишина. Только спокойный плеск водяных капель.
54
Когда я проснулся, уже сияло малиновое солнце. Надо мной стоял Шуга и тоже сиял.
— Шуга, — пробормотал я и застонал. Звук моего голоса ранил мое левое ухо.
— Лэнт, — проговорил он. Звук его голоса ранил мое правое ухо.
— Шуга, — сказал я.
— Надеюсь ты помнишь смысл своего танца сегодняшним утром?
— Не моего танца, не моего! — Я приподнялся на одной руке. — Это танец Пурпурного. Он снял благословение с некоторых домашних деревьев, чтобы можно было использовать их кровь.
— Он... что?
— Шуга, — пролепетал я. — Не кричи так. Он сделал это ненадолго. Ты можешь освятить их заново.
— Я могу что...?
— Ты можешь освятить их заново, как только мы возьмем немного их крови.
— Когда? — воскликнул он.
Я поморщился.
— Мне надо благословлять ткань, мне надо благословлять раму летающей лодки, мне надо благословлять нити, а теперь еще и гнезда. Где я возьму время?
— Ты найдешь его Шуга. Мы сняли благословение не с такого уж большого числа деревьев.
— А с какого?
— М-м, их немного.
— Так сколько это «немного»?
— Гм, дай прикинуть... Это были деревья Огна, Хинка, Вифа, Тетта, Голдина и... м-м... м...
— Продолжай, дырявая башка! Вспоминай!
— Я вспомню, Шуга, я вспомню. Не подгоняй меня... Я помню, мы сняли благословение с моего дерева, и, кажется, с дерева Пурпурного... но я думаю, нам не следует беспокоится насчет дерева Пурпурного. После того, как мы сняли с него благословение, там почти ничего не осталось. И я думаю, с дерева Снарга, хотя нет... или, может быть...
— Лэнт, ты... если ты не вспомнишь, мне придется переосвящать каждое дерево в деревне!
— М-м, я уверен, Шуга, я вспомню. Дай мне только время.
55
Шуга собирался освящать заново каждое дерево в деревне. Но мы не могли пойти на это. Это означало, что со всей остальной работой придется подождать, пока он не найдет время благословить ее.
И мы решили просто раздать хозяевам деревьев волшебные символы, с тем, чтобы потом Шуга смог их отработать. Подобно символам Пурпурного они обещали заклинания в будущем, с которым Шуга мог бы расплатиться позднее.
— Гм-м, — произнес он, поглядывая на деревню. Было ясно, что идея ему не понравилась. — Ладно, но все-таки мне хотелось бы знать... Намерен ли ты признаться, как вы с Пурпурным накладывали заклинания?
— Ну, все это так смутно... Я помню мы пели, танцевали и было очень весело. Пурпурный пел что-то вроде: «идет дождь, он льет, все боги зарычали...»
— Могу представить...
— Ах, да, он еще пел: «вот мы идем вокруг колючего растения...»
— Он превратил колючее растение в домашнее дерево или наоборот?
— Только символически, Шуга...
— Только символически? — Шуга застонал.
— Конечно, только символически. Каким образом можно превращать домашние деревья в колючие растения?
— Ладно, — он вздохнул, — займемся делами.
56
Сбор сока уже начался, когда я направился в нижнюю деревню. Белису Горшечнику предстояло потрудиться, чтобы нам было в чем хранить кровь домашнего дерева — мы не собирались истощать их еще раз.
Когда я рассказал ему в чем дело, тот пришел в восторг. Это означало большой заказ, и он принялся подпрыгивать и напевать:
