– У тебя дроби не осталось?
– Осталось немного. До гравия мы так и не добрались.
– Когда я вернулся на круизер, ни Барока, ни Форн там уже не было.
Валавирджиллин потерла глаза. Что тут можно было сказать?
Подошли Вондернохтии и Сопашинтей, опираясь друг на друга.
– Ну и ночка! – проговорил Бонд.
– Чита настолько покорило пение, что пришлось его связать, – сообщила Спаш. – По-моему, я плеснула ему на полотенце слишком много топлива. Он спит так, как… мне бы хотелось заснуть, если б… – она обхватила себя руками, – …меня перестало трясти.
Поспать…
– С РИШАТРА я бы сейчас не справилась, – сказала Валавирджиллин.
Она отогнала от себя воспоминание о близости с Кэем. Это могло иметь последствия.
– Спи в круизере, – посоветовал Кэйвербриммие. – По крайней мере сегодня ночью. Привет вам, – положив руку на плечо, он развернул ее в противоположную сторону.
К ним приблизились девять измученных травяных великанов в серебристых доспехах. Их усталость можно было не только увидеть воочию, но и ощутить ее запах.
– Как у вас дела? – спросил терл.
– Мы недосчитались половины своих людей, – ответила Валавирджиллии.
– Терл, мы и представить себе не могли, что их окажется так много, – начал Бонд. – Нам казалось, что оружия у нас достаточно на все случаи жизни.
– Путешественники говорят, что вампиры поют нам на погибель.
– Узнать неизвестное – это уже половина дела, – заметил Кэй.
– Мы не знали, против чего придется бороться. Запах вампиров! Нам даже и в голову не приходило. Но мы обратили вампиров в бегство! – прогремел терл. – Нужно ли пускаться за ними вдогонку?
Бонд развел руками и, пошатываясь, отправился к себе.
Если травяные великаны еще в силах продолжать сражение… Бонд был измучен до изнеможения, но кому-то нужно постоять за машинных людей. Они последовали за великанами.
У подножия стены шевельнулись какие-то тени. Два совершенно обнаженных гоминида. Ружья и арбалеты взлетели на плечо, готовые выстрелить, но тут же опустились. Раздались крики:
–
Громадная женщина и маленький мужчина стояли, опираясь друг на друга.
Нет, не вампиры. Травяная великанша и – Барок! Лицо Сабарокейреша обмякло от ужаса, слишком глубокого, чтобы как-то проявиться на поверхности. Он смотрел на Валавирджиллин таким взглядом, словно не он сам, а она была невесть откуда взявшимся призраком. Полубезумный, грязный, обессиленный, израненный, но живой.
– Тебе, наверно, есть о чем рассказать, но это ты сделаешь позже, хорошо?
Терл что-то сказал арбалетчице Парум, и она повела, а точнее – потащила Барока и травяную великаншу вверх по склону.
По дороге им начали попадаться трупы вампиров. В мертвецах не осталось и следа призрачной красоты, так притягивавшей ночью. Травяной великан остановился рассмотреть женщину, насаженную на арбалетную стрелу. Спаш присоединилась к нему.
Вала вспомнила, как сорок три фалана назад она сделала то же самое.
Травяной великан отошел, пошатываясь, наклонился, и его вырвало, после чего он медленно выпрямился, по-прежнему не поднимая головы, чтобы окружающие не увидели его лица. Спаш резко качнулась к Валавирджиллин и спрятала голову у нее на плече.
– Спаш, дорогая, ты ничего не
– Нет, не мое желание. Если нам не удастся изучить их, мы ничего о них не узнаем!
– Это одна из причин, почему они наводят такой ужас.
Похоть и запах гниющего мяса в мозгу невозможно совместить.
Все вампиры поблизости от стены нашли свою гибель от арбалета. У тех, что лежали подальше, обнаружились следы попадания снарядов или дроби. Значит, машинные люди убили раз в сто больше, чем травяные великаны. На расстоянии двухсот шагов от стены вампиров уже не было.
Мертвые великаны – изможденные, со впалыми щеками и запавшими глазами, со страшными ранами на шее, запястьях и локтях. Это обмякшее лицо… Валавирджиллин узнала женщину, на которую наткнулась в темноте несколько часов назад. Но где же раны? Горло оказалось целым. Левая рука отброшена в сторону; правая лежит на животе, но на тунике нет следов крови… Вала подошла ближе и подняла правую руку великанши.
