четырёхрукое явление -человекоподобную форму энергии и света цвета лунного камня, зависшую над дорогой. Я не мог в это поверить, протёр глаза и посмотрел снова, но она всё так же парила в воздухе, - как показалось, на протяжении нескольких часов, пока мы устало шли. Сегодня я сравнил бы её с голограммой, - в то время они не были известны, - только она была ещё более ясной, лучезарной и неописуемо прекрасной. Это был основной аспект Любящих Глаз ('Авало-китешвара' на санскрите и 'Ченрезиг' по- тибетски), объединённого сочувствия всех Будд. Я впервые в этой жизни видел Будду, находясь при этом в здравом уме, и - так долго; но, вместо того чтобы полностью открыться ему в невыразимом счастье, я не знал, что думать о подобном 'присутствии'. Несколько раз я описал то, что видел, Ханне, и мы решили считать это знаком того, что вступаем в буддийскую область.
Как раз когда стемнело, мы добрались до больших деревянных домов шерпов. Их цены за ночлег и еду были в два раза выше обычных, а это равнялось пятидесяти центам на двоих. Так как уже становилось темно и нам понравились хозяева, мы решили остановиться там и порыться в собственных съестных припасах, вместо того чтобы сбивать цену, как это обычно делается. Они сами и их дом показались нам почему-то очень чистыми, и нам как-то не хотелось досаждать им. Однако, узнав потом, что мы последователи Кармапы, они тут же снизили цены, и мы с радостью разделили с ними трапезу.
Был премилый вечер, и мы рассказывали им о наших ламах в Катманду, о которых им интересно было знать всё. А в конце они даже подарили Ханне чётки одной старой и высокосовершенной йогини, которая жила раньше в этих местах. Обмотав их вокруг запястья, Ханна получила свою дневную порцию благословения. Она с удивлением почувствовала тепло, растекающееся вверх по руке и к сердцу, и распространяющееся по всему телу. Позднее, когда я больше по привычке, чем из надобности, попытался улучшить курением и без того чудесный вечер, я серьёзно пожалел об этом. Я впервые почувствовал очень неприятное, дикое сердцебиение. Мы находились в стране Будд, и (хотя я всегда быстро забывал об этом, поскольку это шло вразрез с моей философией), по всей видимости, им не нравилась конопля в качестве благовония.
На следующий день нам нужно было преодолеть ещё несколько перевалов. Ландшафт был, главным образом, открытый, и в течение нескольких часов справа от нас виднелась река. Дул сыром ветер, а временами шёл также крупный град. Всё равно нас всё устраивало. Шерпы, звавшие нас укрыться от непогоды в свои дома, часто были по-человечески интересны, и незабываемы были их алтари. Хотя чрезмерно большие глаза и руки у их статуй и на тханках выглядели простовато, это почему-то вовсе не вызывало протеста. Мирные и защищающие, женские и мужские, одиночные и в союзе, - грубо срубленные Будда-формы есть везде и благословляют дороги и дома. С шерпами мы разговаривали не как с детьми, а по-настоящему. Даже когда почти не о чем было говорить или нечего делать, просто находиться там было приятно.Ког-да хозяева узнавали о нашей связи с Кармапой, они отказывались брать у нас деньги. Мы уже, однако, освоили небольшой трюк: оставлять несколько рупий на алтаре дома. Это спасало от ненужных препирательств: уж тут-то они не могли отказаться.
В тот день мы не ушли далеко - слишком часто наносили визиты. Как бы то ни было, в итоге мы оказались в нужном месте: наутро нам принесли ребёнка, чуть живого, от которого в полном смысле слова остались кожа да кости. Когда я приложил коробочку с волосами Кармапы к его макушке, он открыл глаза и улыбнулся. Что бы ни происходило потом, энергии ребёнка были направлены вверх, что должно было способствовать переходу в хорошее состояние существования.
К десяти часам следующего утра мы, наконец, добрались до Бандера, палаточного лагеря, расположенного у слияния двух горных потоков на высоте всего 600 метров. Это - место, откуда начинается восхождение в самое сердце страны шерпов. Нам подробно описали это несколько раз: отсюда нужно три километра подниматься на перевал, идти несколько часов по хребту, потом спуститься, пройдя несколько сотен метров через лес. Через час мы дойдём до места, где живут люди.
Там уже лежал снег. Мы вышли поздно, а переход нужно было закончить до темноты. Нам советовали подождать до следующего утра, но европейцам некогда ждать, и мы двинулись в путь в тот же день, доверившись защите наших Будд. Тропа вела вверх по бесплодному холму и проходила затем по нетронутым местам. Птичье щебетание внезапно смолкало только при приближении огромных орлов. С каждым поворотом дороги открывался новый и более грандиозный вид, да к тому же у нас с собой было консервированное молоко - хорошее 'топливо' для тела; с ним можно не останавливаться на отдых.
На полпути вверх находился монастырь, который мы не могли просто так миновать. Его охранял шумный тибетский мастиф величиной с корову, но лама оказался образованным и приятным человеком. Он с удовольствием показал нам здание и смог дать ответы на все наши вопросы о Буддах в виде статуй и изображений на свитках великолепной работы. Однако, если мы хотели заночевать под крышей в тот день, мы не могли задерживаться там надолго, и потому продолжили восхождение.
У перевала, когда наша обувь была уже в снегу, нам встретился небольшой конный караван, и путники пригласили присоединиться к ним. Они сказали, что знают место на другой стороне хребта, где можно остановиться, добавив, что никто не смог бы добраться до столицы шерпов Джамбези до темноты: от перевала туда добрых три часа ходьбы, да ещё по такой дороге, что можно запросто переломать себе ноги.
Это была историческая возможность. Мы никогда раньше не были в караване, и теперь вспомнили многое, о чём читали у Чо-сера и других авторов. Среди свободных людей те или иные внешние условия порождают схожее человеческое поведение, и всё это было каким-то вневременным и в высшей степени интересным. Нам особенно понравилась доброта, которую они проявляли к животным. Это было приятным сюрпризом после всяческих издевательств, свидетелем которых особенно часто бываешь в мусульманских странах. Шерпы отличались добрым нравом и внутренним спокойствием и находили вполне естественным (в отличие от меня самого тогда) то, что прохожие, встретившиеся на пути, подошли и попросили меня благословить их. Такое случилось впервые, - наверное, благодаря видению Любящих Глаз, поистине необычному явлению. Я выходил из положения, прикладывая значок с изображением Карманы и коробочку с его волосами к макушкам их голов, и испытывал глубокое удовлетворение, ощущая, как льётся сила линии. Путь вдоль хребта вёл через неземные заросли рододендрона. Мы с замиранием сердца созерцали долины с обеих сторон, одна прекрасней другой. Когда солнце скрылось за горизонтом, караван, наконец, спустился в долину шерпов. Все были мокрые по колено, но счастливые.
Не менее тринадцати различных племён населяют Непал. Они практически не смешиваются, и все занимаются чем-то своим. Большинству индуистов жилищем служат соломенные хижины, в то время как другие живут прямо-таки в музеях - как, например, буддисты-невари. Их дома восхищают приезжих в центрах городов долины Катманду. Шерпы, сильный и активный народ, строят себе дома, которые хорошо смотрелись бы в любом уголке мира. Большие, бревенчатые, они стоят там, в основном, с тех времён, когда через эту страну шли товары из Тибета. Тогда местные жители торговали и провожали караваны. Когда же, после разрушения Тибета китайцами, надобность в этих видах деятельности отпала, они стали вкладывать свою энергию в другие занятия. Многие из них водят различные экспедиции в Гималаи или торгуют в Катманду. Из-за их готовности к переездам в поисках лучшей доли, что встречается в традиционных азиатских обществах относительно редко, и благодаря их необычайным лёгким, которые дают им возможность работать проводниками высоко в горах, они часто теряют представителей своего молодого поколения. Это тем более заметно, поскольку шерпы, так же, как тибетцы и бутанцы, предпочитают иметь небольшие и образованные семьи. Это отличает их от представителей других рас этого региона, которые стремятся произвести как можно больше солдат для Аллаха или надеются, что многочисленное мужское потомство поможет им обеспечить свою старость, - поэтому женщины у них всё время беременны. В большей степени именно этот эгоизм приводит в упадок и загрязняет некогда красивые страны.
Как только стало слишком темно для того, чтобы двигаться дальше, показался огонёк справа и наш караван был принят, как нам показалось, на первой же ферме, встретившейся по дороге. За главным домом
