операциях'.
К сожалению, кроме него, всеми остальными экспрессивно-концентрированная манера Никандрова в изображении отрицательных сторон жизни не была принята. 'Пессимистическое истолкование быта' критик журнала 'На литературном посту' (1927. № 5–6) объяснял пристрастием писателя к 'болезненным мотивам', к изображению действительности 'в подчеркнуто черных тонах'. На взгляд критика 'Ленинградской правды' склонность художника к 'шаржу, анекдотам' в значительной мере обесценила повесть. В качестве наиболее надуманной приводилась им сцена вычисления товарной стоимости на 'рынке любви' надоевшей любовницы. Так же, меряя повесть Никандрова меркой житейской правды, в своей, не лишенной метких наблюдений статье, А. Рашковская ('Русский современник'. 1924. № 3) упрекнула его в 'скоплении' на страницах произведения 'тошнотворных ужасов' и одно временно в 'фальшивом 'жизненном' правдоподобии'. Каким-то образом обнаружила она у автора 'традиционный для нашей литературы учительский тон' и сочла, что он-то и определил смещение шкалы ценностей, и писатель вместо того, чтобы обличить пошлость, сам, начав поучать, создал 'пошлую вещь'.
Отдавая должное 'бойкому и опытному перу' Никандрова, его 'огромной наблюдательности и мастерству', критики в целом сожалели, что писатель потратил время на 'тщательную и филигранную' обработку 'пустяковины' ('Ленинградская правда'). Существовало, однако, и иное мнение. Так, Ю. Соболев считал, что замысел изобразить гуляющих девиц с Тверской 'в образах, <…> взятых с картин Гойи', — сам по себе интересен. С помощью 'чудовищного гротеска' можно действительно раскрыть 'всю социальную значимость явления', нарисовать 'большое полотно'. Но писатель не справился с этой задачей ('Вечерняя Москва'. 1926. № 152. 6 июля).
С. 755. Мадаполам — хлопчатобумажная бельевая ткань. Маркизет — тонкая прозрачная ткань из пряжи с кручеными нитками.
'Вилка' — нитки с крученой нитью.
