– Насчет жертвы вы в точку. Человек должен помнить, что при вступлении в ряды имортистов отказывается от многих простеньких, но весьма приятных животных благ. И символически при вручении партбилета должно быть…
– Обрезание, – бухнул Медведев и снова вздохнул.
– Молотком по пальцу, – подсказал Леонтьев.
Вертинский вздохнул, обвел столовую все еще красными от бессонницы глазами:
– Мне кофе несут или как?
– Имортистам положена минеральная вода, – елейным голоском напомнил Леонтьев.
– В жопу, – огрызнулся Вертинский. Вздохнул: – Хорошо, что правительство без женщин. Я ж не демократ, чтобы в их присутствии… Я постепенный имортист! Без рывков. А то дыхания не хватит.
– Дыхания? – переспросил Медведев. Обратился ко мне: – Господин президент, для имортистов надо ввести необходимость физической нагрузки! Хотя бы одно-единственное упражнение, но зато – ежедневно. Это чтоб вааще в ритуал. Придется подниматься утром хотя бы на пять минут, но раньше, чем обычно. Зато – имортист! Сразу почувствуешь себя им самым.
– А упражнение одно для всех? – поинтересовался Леонтьев с самым серьезным видом.
– Нет, конечно, – обиделся Медведев. – У меня со спиной проблемы, мне лучше нагибаться, чтобы закрепатуренные мышцы хоть чуточку растянуть, а вам насчет животика неплохо бы…
– Тогда я выберу упражнение лежа, – сообщил Леонтьев. – Буду шевелить пальцем.
– Ну вот всегда так! Если даже вот такие с виду умные люди начинают ерничать, то чего ждать от простолюдинов?
– И уже видим, – ехидно сказал Вертинский, – почему курс рубля не растет.
Медведев посмотрел на одного, на другого, пробурчал:
– Ладно, сдаюсь. Взрослым особям такое, вы правы, чересчур. Выросли мы в гниленьком мире, привыкли к темному запаху дерьмеца. Но самые яростные, непримиримые могут надрезать себе ухо… или как-то еще выявить свою принадлежность к имортистам! Это будет молодежь, естественно, но из нее будут коваться кадры будущих правителей. Как вот два бывших террориста, воевавших друг с другом сперва автоматами, сейчас воюют в качестве глав государств Израиля и Палестины. А нас уже только могила выпрямит.
Бронник проговорил негромко:
– Не скажите. Я вижу, вы удивили нашего президента… да и многих, многих. У вас звериной силы на десятерых. До-о-олго вы ее копили!
Медведев хмуро усмехнулся:
– Не взорваться бы.
После обеда экстренное сообщение: несколько семей чеченцев захватили только что выстроенное здание класса «люкс» в центре Москвы. Забаррикадировались, представителей строительной фирмы, а потом и милицию послали к шайтану. Заявили, что их родной город разбит, дома уничтожены, теперь вот будут жить здесь, и ничего им не сделают, у них дети, в каждой семье по двенадцать детей, существуют международные гарантии, за них Америка вступится…
Ростоцкого отыскал по мобильной связи только через полчаса. Он уже, оказывается, занимается этой проблемой, попросил меня не беспокоиться, это дело не ранга президента, это разве что на уровне мэра города, а то и вовсе префекта.
– Хорошо-хорошо, – ответил я торопливо. – Действуй!
– Будет сделано, господин президент.
– С учетом реалий нашего времени, – напомнил я на всякий случай.
– Непременно, господин президент, – ответил он с легким нетерпением. – Не беспокойтесь по пустякам! Мы давно истосковались по реализации этих реалий…
Я отключил связь, Волуев уже смотрит от дверей, в глазах вопрос.
– Господин президент…
– Что у тебя за гадости?
– Нормальный рабочий день, – ответил он с недоумением, – а вы желаете только награды раздавать да по плечу похлопывать? Через десять минут у вас встреча с главой всеисламского комитета всех мусульман мира.
– А что он хочет?
Волуев чуть-чуть раздвинул губы:
– Чтоб мы все отдали исламу. Но, если серьезно, просто налаживает личные контакты. Попытается прощупать, что от вас можно поиметь. Расскажет намекающе о стремительно растущей мощи исламского движения, с которым вынуждены считаться даже правительства Штатов, Европы…
Я сдвинул плечами:
– Войска Штатов захватили центр исламского мира. Он это знает?
Волуев ухмыльнулся:
– Но как обезвредить собственных исламистов? Не лишать же права голоса? Тогда уже не демократия…
В кабинет вошел Вертинский, потирая руки. Волуев покосился ревниво, я чересчур расширил список лиц,
