Сэр Шатерхэнд прерывисто вздохнул.
– Разве этого не достаточно, – спросил он упавшим голосом, – чтобы стремиться выйти на поле?
Лоенгрин довольно улыбнулся.
– Я женат, сэр Шатерхэнд.
– Гм, ну, а дама сердца?.. Это не помеха супруге, красивая возвышенная любовь, лямур, духовная страсть, подвиги во славу…
Лицо Лоенгрина посерьезнело.
– Это все шалости, как бы сказать помягче. У паладинов, уж извините, не в обиду будь сказано, цели поблагороднее.
Сэр Шатерхэнд сказал азартно:
– Ну тогда просто подраться! Чтобы все кричали, что молодой герцог всех сильнее.
Глава 16
На другом конце крытой галереи собрались тесной группой вассалы Тельрамунда и горько сетовали, что граф на турнир не явился, то и дело рассерженно поглядывая на ту часть трибуны, где расположено кресло герцога.
Барон Артурас Неантарис процедил сквозь зубы:
– Сэр Шатерхэнд от него не отходит.
Виконт Матиас Тобиассон сказал с ненавистью:
– И можно догадываться, что он ему нашептывает так упорно.
Третий, Микаил Ларсен, что больше смотрел на сражающихся, проронил ленивым голосом:
– Можно только удивляться, почему этот чужак все еще не вышел на поле. Может быть, в самом деле он не настолько силен?
Барон Артурас сказал с неохотой:
– А Тельрамунд?
– Ну, – протянул Микаил, – можно предположить, что Тельрамунд был слаб или болен в тот день. Он же такой, не признается! Не захочет выглядеть слабым. Но мы понимаем, что любой человек может заболеть, руки любого могут ослабеть в какие-то дни…
Сэр Матиас сказал хмуро:
– Сомнительно. Но может быть другое…
– Что?
– Этот чужак хорош с мечом в руках, но слаб в конном бою. Потому и предпочитает смотреть на поединки, не покидая трона герцога, будто кто-то сейчас же в него сядет.
Сэр Артурас хмыкнул.
– Вообще-то желающих много. Ладно, это я так… Что будет, если он все-таки решится выйти на поле?
Матиас сказал зло:
– Он еще больше укрепит свою власть и свое влияние. Нужно как-то не допустить этого.
– Как? – спросил сэр Артурас. – Встать с другой от этого чужака стороны и нашептывать в другое ухо?
– Тогда он точно послушает Шатерхэнда.
– А что предлагаете вы?
Матиас смолчал в затруднении, зато подсказал Микаил:
– Самое лучшее вообще не допустить его до поединков. Основание есть: он не представил доказательного списка из трех поколений своих благородных предков!
– Но король Генрих…
– Здесь нет короля Генриха, – оборвал сэр Микаил. – И, кроме того, даже король не должен был тогда допускать этого чужака до поединка с Тельрамундом.
Артурас поморщился.
– Мы все знаем, зачем король это сделал. Никто не сомневался, в том числе и король, что победит Тельрамунд. Но король хотел, как и все мы, чтобы была видимость справедливого Божьего суда, когда Тельрамунд победит в поединке. Эта победа чище, чем из-за неявки противника, который то ли опоздал, то еще что-то задержало…
– И сам Тельрамунд не возражал, – напомнил Микаил. – Он предпочитал победить, так все выглядело бы намного достойнее. Но сейчас ошибка короля и самого Тельрамунда нам обходится так дорого. Однако, я уверен, у нас есть возможность не допустить этого, с позволения сказать, герцога до поединков с действительно благородными рыцарями, чье высокое происхождение доказано и документально подтверждено!
Первый день турнира закончился, на завтра назначены финальные схватки, а пока день завершили пиром, благо тучи ушли, и отмытое дочиста небо засияло сверкающей голубизной.
Столы поставили прямо на поле, так у всех выше сопричастность к жестоким схваткам, земля под столами как будто все еще дрожит под стальными подковами тяжелых рыцарских коней, слышатся яростные крики бойцов.
Торговцы, зная такие вещи наперед, цены подняли до небес, но привезли лучшие вина, лучшие фрукты, а дичь жарили тут же на огромных жаровнях и на великанских вертелах, куда насаживают целиком оленей и кабанов.
Сэр Матиас пил и веселился едва ли не громче всех, наконец сделал вид, что совсем уж захмелел, и, пьяно хихикая, произнес достаточно громко, чтобы услыхали рыцари справа и слева:
– Вообще-то я удивляюсь, с каких пор за один стол с действительно благородными людьми, чье происхождение не подвергается сомнению, сажают и лиц безродных… ха-ха!..
Шатерхэнд, что сидел на другой стороне стола, услышал, быстро поднялся, обошел стол и навис над говоруном, как грозная скала, готовая обрушиться в любой момент.
– Сэр Матиас, – прорычал он взбешенно, – вы на кого это намекаете?
Матиас пьяно икнул и, повернув голову, долго всматривался в сэра Шатерхэнда.
– Это вы… – проговорил он заплетающимся языком, – сэр Гавгальд?.. Нет, тогда сэр Туренц?
– Это я, – проревел сэр Шатерхэнд люто. – Кого вы имели в виду?
Сэр Матиас пьяно хихикнул и проговорил еще более бессвязно:
– Сэр Шатерхэнд?.. Ой, дорогой друг, я вас не узнал… богатым будете… дайте я вас поцелую…
Сэр Шатерхэнд толкнул его обратно, сказал раздельно:
– Последний раз спрашиваю, на кого вы намекаете, когда говорите такое?
Сэр Матиас переспросил непонимающе:
– Я намекаю? О чем вы, любезнейшей сэр Шатерхэнд… Ну почему вы отбиваетесь, я же вас люблю, дайте поцелую… вы так хорош… что я весь прямо горю…
Сэр Шатерхэнд опустил ему на плечо тяжелую ладонь.
– Сэр Матиас, я обвиняю вас в тяжелом, смертельном оскорблении сюзерена, которому я имею высокую честь служить!.. Я вызываю вас на поединок…
Рыцари рядом начали вскакивать, его схватили за руки, оттащили.
– Сэр Шатерхэнд, – крикнул ему взбешенно Артурас, – вы будто не видите, что он даже не различает, где у него правая рука, а где левая нога!.. Сейчас он драться не может, а утром уже и не вспомнит, что болтал!.. Это с вашей стороны недостойно, доблестный сэр Шатерхэнд!
Шатерхэнд заорал:
– Вы все прекрасно поняли! И вы, сэр Артурас!.. Но если вы полагаете, что это вам сойдет с рук, то вот моя перчатка!.. Я вызываю вас, сэр Матиас, и вас, сэр Артурас!.. Биться не до крови, а до смерти, ибо такое оскорбление смывают не кровью даже… а жизнью!
У него повисли уже и на плечах, оттаскивали и уговаривали, убеждали, наконец утащили на другой конец поля к дальним столам.
Сэр Микаил проводил их озабоченным взглядом.
– Как бы не подрались…
– А вам-то что? – спросил сэр Артурас.
Сэр Микаил сдвинул плечами.
