– Господи! Вам пришлось с четырнадцатого этажа?
Я крикнул уже снизу:
– С двадцатого!
Сердобольная женщина, меня пожалела в первую очередь, еще не сообразила, что и ей топать пешком. От дома я доехал до автостоянки, пересел в автомобиль, а уже на нем, как белый человек среди негров в Африке, добрался до нашей фирмы. Правда, машину оставил за два квартала, вдруг да кто-то увидит, скажет маме… и хотя ее никто не знает, но я человек осторожный, лучше перестрахуюсь.
Охранник в дверях только осмотрел мутно, зато в коридоре торопливо курят, жадно затягиваясь, Глеб Павлович и Данилин, они всегда делают вид, что выскочили на минуточку, а так все в работе, все в работе, хотя я их только и вижу либо в курилке, либо вот так в коридоре у приоткрытого окна.
– А, Виталик! – сказал Глеб Павлович жизнерадостно. – А я слышал, что тебя выгнали.
– И я слышал, – поддакнул Данилин.
– С треском, – уточнил Глеб Павлович. – Это правда?
Я ответил очень уверенно:
– Конечно! По мне ведь видно, какой я несчастный?
Они смерили меня взглядами, а я в самом деле на этих протеиновых коктейлях раздался в плечах и нарастил сухих мышц, что позволяет держаться уверенно.
– Да, – сказал Глеб Павлович нерешительно, – заметно.
– Ага, – промямлил и Данилин еще неувереннее, – ты какой-то понурый.
– Вот-вот, – подтвердил я. – Это я так жутко страдаю. Поняли? А вот вы счастливые, вас все еще не выгнали. Ну, бывайте! Я пошел за расчетом…
Глеб Павлович предупредил:
– Сегодня бухгалтер сдает квартальный отчет. В фирме уже не появится.
Я отмахнулся.
– Да пусть наш славный и доблестный шеф себе мои жалкие гроши в жопу засунет! Кому они нужны? Мне главное – трудовую забрать. И чтоб не считали, что это я вам что-то должен.
Они вообще умолкли, челюсти отвисли. Я двинулся к кабинету босса, спина прямая, а походка пружинистая. Ну совсем похож на того, которого выгоняют.
Глава 9
Павел Дмитриевич возвышается над столом, как бегемот над детской коляской. Глядя на него, никто не скажет, что этот толстяк занимался балетом или пришел из тенниса: бывших боксеров или штангистов- тяжеловесов видно сразу. Но боксером он был в те времена, когда я спортом никак не интересовался по возрасту, так что я застал уже этот гибрид носорога с бегемотом.
Он поднял голову, на меня взглянули маленькие свиные глазки. На столе поблескивают стеклами очки в золотой оправе, но что-то я не видел, чтобы Павел Дмитриевич ими пользовался. То ли стесняется, то ли не догадывается, куда их надевать.
– Здравствуйте, Павел Дмитриевич, – сказал я с преувеличенной почтительностью. – Как ваше драгоценное здоровье? Врачи советуют быстрый бег от всех болезней! Можно – вприпрыжку. И вприсядку временами.
– Не жалуюсь, – буркнул он с неприязнью, – а ты, как я вижу, всерьез качаешься?
Я замахал руками, будто отгонял назойливую муху.
– Что вы, Павел Дмитриевич! Здоровому человеку спорт не нужен. А больному – вреден. Я люблю экстремальный спорт – серфинг в «net-mail»e…
– Занятия спортом продлевают жизнь, – сказал он раздраженно.
– На десять лет, – согласился я, – но потратить на него придется двадцать. Невыгодно с точки зрения нашей рыночной экономики.
– То нашей, – рыкнул он. – Но у тебя фигура стала получше.
– Лучше спортивная фигура, – согласился я, – чем спортивное лицо. Вообще-то я, Павел Дмитриевич, по важному делу пришел.
Он испытующе оглядел меня с головы до ног.
– Ты? Что-то в лесу сдохло. А я смотрю, совсем появляться перестал. Болел, что ли?
– По мне похоже? – удивился я.
Он продолжал сверлить меня маленькими глазками исподлобья. Во взгляде появилось недоумение, приподнялся, как жаба, что вроде бы и не подпрыгивает, но становится выше и внушительнее, пугая другую жабу.
– Нет, – сказал он наконец, – не похоже. Ты держишься уверенно, как будто хапнул где-то миллион и сумел скрыться.
Я на миг замер, слишком прозорлив шеф, заставил себя улыбнуться.
– Скажите, где хапнуть, может быть, и рискну.
Он кивнул.
– Скажу, скажу. А ты, похоже, работу совсем забросил?
