Не вырвемся».
Или Гизе показалось, или в голосе и интонациях демоницы проявлялось все больше и больше несвойственных демонице ранее человеческих ноток. Причем интонации подземного жителя были уж какие- то совсем жесткими, почти грубыми. К чему бы?
Галл, хоть теперь и безмозглый, проявлял куда больше соображалки, чем стадо телохранителей, которое минутой ранее девушка перевела на убой. Огромный человек с хрустальными глазами не старался тупо атаковать арабеску, а методично отгонял ее от шамана. Это никуда не годилось.
Гиза в очередной раз метнулась от голема в сторону, но сознательно чуть-чуть задержалась. Выскочивший из руки чудовища огромный загнутый клинок пропорол воздух буквально в полудюйме от плеча. Замах голем сделал воистину богатырский — собственный меч потянул огромное тело врага в сторону, продолжая движение.
«Резонанс!» − прокричала Гиза про себя и вцепилась в руку голема. В обратную сторону клинок пошел еще быстрее: теперь его толкал голем и тянула девушка. Гиза вовремя отцепилась и пригнулась − ужасная правая рука монстра вместе с клинком махнула разве что не за спину чудовища.
− Резонанс! − теперь уже во весь голос крикнула девушка, растягивая рот в улыбке и взвиваясь в воздух.
Вот оно — то самое мгновение «слабость силы», о котором столько говорит боевая мудрость хашшишинов. Правая рука голема, отягощенная огромным мечом, за спиной. Левая в стороне, монстр пытается сохранить равновесие. Глаза с недоумением смотрят на прыжок противника, но тело ничего, решительно ничего уже не успевает сделать.
«Извини, Герекс… но ты ведь уже давно умер и не обидишься, правда?»
Этот прием в арсеналы хашшишинов не входил. Его Гиза изучила уже в Риме. Отвратительное, мерзкое, кровавое и мучительное убийство, родом еще из старой Империи и гладиаторских арен.
Ладонь девушки вонзилась в ямку чуть правее кадыка, прямо над ключицей. Правильно направленный удар пронзил тонкую в этом месте кожу и направил руку хашшишина вглубь шеи. Мгновение — и Гиза сжимает в кулаке непривычно жесткую трахею и еще какие-то тончайшие нити, случайно попавшие под руку. Еще доля секунды — и гортань монстра висит снаружи, разорванная и заливающая грудь черной кровью.
Оставшийся миг Гиза потратила на толчок и кувырок назад.
Голем не понимал, что же произошло. Вроде бы, ничего не случилось, только в груди не держится воздух, в голове гудит, зоркие хрустальные глаза заволакивает пелена, а микромашинный мозг тщетно пытается передать хоть какой-нибудь сигнал телу. Ничего не получается.
А Гиза стояла на коленях, баюкая разодранную в кровь руку. Указательный палец вывихнут, остальные изрезаны до костей. А в ладони до сих пор кусок сегментированной гортани чудовища и пучок тонюсеньких стальных ниток — искусственных нервов.
Семифутовое тело рухнуло в пыль. Мозг голема все еще работал, тонкая чародейская машинерия «мозга-ежа» пыталась нащупать нужный алгоритм действий, но тщетно — все нити управления монстром в прямом и переносном смысле были в руке противника.
«Это. Очень. Впечатляет», − по словам произнесла Миландра. − «Ты страшный противник. Теперь добей шамана, пока он не нашел к нам ключа! Я чувствую, он готов умереть, но продолжить жизнь в ком-то из нас».
Гиза обернулась к вождю племени. Тот по-прежнему что-то шипел на кучку костей, нимало не интересуясь судьбой голема и охранников. Чародейство поглотило все его внимание.
Девушка доковыляла до Повелителя демонов − тот ничего не заметил. Опустилась на колено, подобрала копье охранника. Вождь по-прежнему не видел врага. Казалось, он вообще покинул этот мир. Только нарастающее голубоватое сияние в кучке вырванных из кожи ритуальных костей подсказывало: колдун на пути к цели.
«Чего же ты ждешь?!», − взъярилась Миландра. − «Убей его!»
Неужели вот так все просто? − подумала арабеска. − Прикончи одного врага и все будет хорошо? Убей человека и освободи себе путь к светлому будущему. А ничего, что он тебе уже ничем не угрожает?
Гиза всей кожей чувствовала, что накапливаемая колдуном сила смертоносна, и не оставит в живых ни человека, ни нгулу, ни демона. Казалось бы, ситуация яснее некуда. Но почему-то именно сейчас у арабески не поднялась рука на беззащитного шамана. Гиза распрямилась и посмотрела на Миландру.
«Я не могу убить».
«Тогда он убьет всех. И начнет с нас… И ты никогда… А-а, поздно уже!..»
Шаман задрал голову вверх и торжественно завыл. Голубоватое свечение костяшек сменилось на багрово-красное, колдун зачерпнул ладонями и поднял над головой.
«Ты могла закончить все разом, Гиза», − в голове девушки раздался печальный шепот Миландры из подземного мира. − «Но обрекла себя и своего мужчину на новую работу — трудную, кровавую и смертельно опасную. Вы снова потеряете друг друга, причем не раз. Ты не будешь помнить того, что я тебе сейчас говорю — иначе ты будешь ослаблена страхом, а это нельзя. Мне жаль, что я не успела подготовить тебя к этому испытанию… До встречи, Гиза».
И тут наваждение схлынуло. Шаман племени не мог больше раздваивать внимание и на основное колдовство, и на попытку внушения этой страшной белой женщине. Арабеска моргнула, тряхнула головой, бросила взгляд на демонов — они все трое послушно ждали своего конца, уже накрепко связанные заговором колдуна.
Гиза подняла копье. Перехватила окровавленной рукой с налипшими на ладонь стальными нитями. Яростно крикнула и замахнулось — но это уже было без надобности. Шамана опрокинул на себя багровую чашу пламени и молча рухнул наземь.
Двух из трех демонов, кроме Миландры, окутал огонь. Жители Преисподней в буквальном смысле горели адским пламенем. Оно было очень милосердно, буквально испарив напарников (а может быть, напарниц?) демоницы — и только маленькая черная фигурка под землей слышала все те вопли и стоны, которые издавали черные фигуры, сгорая в колдовском пламени.
«Как необычно», − успела подумать девушка перед тем, как Миландра тоже исчезла. Но не сгорела, а просто растворилась в ночном воздухе.
− Ты думала, ты меня убила?
Гнусавое эхо подхватило: «…била, …била, …била…»
− Ха-ха, ты просто ничто!
«…что, …что, …что…»
− Меня теперь в два раза больше!
«…ольше, …ольше, …ольше…»
− И я тебя убью!
«…бью, …бью, …бью…»
Где-то глубоко-глубоко под землей, в сотнях и тысячах миль под поверхностью и в десятках тысяч лет во времени раздался разочарованный вздох. Еще две частички восставшей против людей силы потеряли свое «я», контроль над ними утерян. Мир еще сильнее качнулся, однажды выведенный из равновесия тщетным желанием человечества жить вечно. Маятником.
Маятник — мера инерции мира с тех пор, как люди приобрели власть над живой и неживой природой. Чудовищный, непредставимых объемов механизм, сотканный в эфире мироздания эгоистичными желаниями вида homo sapiens, нынешнего хозяина планеты. Пока планета развивается согласно своему изначальному плану, Маятник недвижим. Он наливается массой по мере взросления человечества, но стоит неподвижно.
Но достаточно человечеству захотеть невозможного — и Маятник тут же набирает ход, отстраняется в сторону, толкаемый людскими эмоциями, знаниями, желаниями… Потом он идет обратно, и больно бьет по планете. Когда-нибудь он остановится, но кто знает, сколько раз мир качнется под ударами самого
