пространство к одной звезде, другой, третьей, они такие маленькие, самая крупная не больше яблока, а нейтронные вообще не заметил бы, если бы не уменьшался для этого, но, увы, на нейтронных тоже никакой жизни…
Страшный холод пронзил мозг, когда я вынырнул из сна, похожего на глубокий обморок. Это не сновидение, это точно происходило, я уловил чувства Сверхсущества, его вселенскую тоску и непередаваемое одиночество.
Но тогда… Сверхсущество не только из людей, как мы все еще привычно считаем, и даже весь биоценоз еще не все… Сверхсущество – это нечто большее, оно передвигается среди звезд, а здесь на планете его часть, соединенная с ним темной материей и подпитываемая темной энергией…
Я заставил себя успокоиться и снова растворился в этом теплом мире, чувствуя себя младенцем, хотя я ого-го какой большой босс, у меня огромный научно-исследовательский институт, и вообще я само совершенство, но здесь в ласковых ладонях непостижимо огромного и мудрого существа плаваю в океане мудрости, которую не способен постичь, потому что еще амеба рядом с человеком, однако же взаимодействую, чувствую, даже могу общаться…
Эльвира, сказал я мысленно. Приди в кафе, что рядом с тем ночным клубом, где мы познакомились. Если у тебя в самом деле чутье, как я подозреваю, оно тебе подскажет.
После работы, которую впервые в жизни закончил именно тогда, когда и положено, в восемнадцать и ни минутой позже, я вкатил автомобиль на стоянку кафе, строго велел ему проверить электрику, а то лампочка пару раз мигнула невпопад, и ждать моего милостивого возвращения.
Двери отпрыгнули одна от другой, словно отстреливаемые крышки люка шахты межконтинентальной ракеты, я вошел, как Навуходоносор в ворота захваченного города.
Зал блистает огнями, хорошо, ненавижу интимные полумраки, те меня не расслабляют, а заставляют держаться скованно и все время присматриваться: не опрокину ли какой бокал на высокой ножке, не свалю ли эту дурацкую свечу с отвратительно мистическим запахом?
Эльвира за дальним столиком неторопливо подкапывается серебряной ложечкой под затейливую башню из шариков мороженого, до того увлеклась, стараясь не разрушить, что не заметила моего неспешно- грозного приближения.
Я подошел со спины, видел, как там мгновенно напряглись мышцы шеи, Эльвира оглянулась, глаза широко распахнулись вроде бы в непритворном испуге.
– Гриш!
– Привет, – сказал я. – Ты как тут оказалась?
– Не знаю, – ответила она чуть растерянно и, как мне показалось, даже смущенно. – Как-то вдруг захотелось зайти в это давно забытое место… помнишь, мы тут и познакомились?
– Правда? – спросил я.
Она сказала с загоревшимися глазами:
– Точно! Ты был такой скованный, а я так веселилась… Присядь со мной. Мороженое хочешь?
– Хочу, – ответил я. – Значит, вот так вдруг захотелось… и пришла? А в тот, первый раз?
Она расхохоталась:
– Уже не помню. То ли друзья затащили по дороге, то ли я их, холодного шампанского возжелалось… Да какая разница? Здесь так хорошо. И здесь был ты. И даже сейчас, что удивительно. Тем более мне здесь нравится.
Эльвира смотрела настолько прямо и бесхитростно, что я снова ощутил себя не просто неудобно, а вообще будто подо мной начинают разогревать пол, превращая в сковородку.
– Знаешь, – сказал я почти сердито, – я заказал чип расширения!
Она покачала головой:
– Ух ты.
– Вот и ух ты, – ответил я. – И завтра же имплантируют.
– Значит, целый день на работе не будешь?
– Почему? – удивился я. – Операция по вживлению занимает не больше десяти минут. Потом полчаса отдыха под наблюдением и… марш домой.
– Это так говорят, – возразила она. – Сама операция занимает полчаса, а то и больше. Даже час, если считать подготовку. Тебе сперва выбреют за ухом, поставят уколы, подождут, пока подействуют, измерят внутричерепное, щелочность и все остальное… Да и потом не отпустят сразу. Перед тем как уходить, снова осмотр.
Я поморщился:
– Откуда ты все знаешь? Начиталась глупых россказней алармистов и биоконов!
– Вот увидишь, – сказала она насмешливо. – Я сама тебя отвезу.
– Да я вроде бы сам умею…
– Обратно тебе будет нельзя, – сообщила она деловито. – Ты станешь в состоянии управлять приборами и механизмами усилием мысли, но после наркоза останется много дури, вдруг да направишь автомобиль в стенку?..
– Наркоза? – переспросил я. – Вроде бы всего один-два укола легкой анестезии…
– Три, – сказала она. – И совсем не легкой, увы. После нее два дня отходить. В комнате такое начнется!
– Что?
– Кофемолка начнет работать ни с того ни с сего, – сказала она злорадно, – ты звонишь в службу ремонта, а это ты сам, оказывается, врубил нечаянно, пылесос подберет твои новенькие туфли, изрежет в клочья и ссыплет в мусор: не так понял хаос в твоем мозгу… хорошо, если пожар не устроишь! Вот так-то, дорогой. Ту штуку нужно не только ставить под черепушку, но и учиться управлять ею.
Я сказал ошарашенно:
– Даешь… Начиталась страстей. Еще не пришла к выводу, что всех ученых надо перебить, а то снова атомную бомбу выдумают?
Она сказала нежно:
– Дорогой, ты принес в мир такую бомбу, что любая атомная покажется конфеткой. И я тебя все еще не прибила, потому что люблю верно и нежно.
– Ага, – сказал я саркастически, – даже верно и нежно. Слова-то какие знаешь! Ты хоть погугли насчет их значения. Да и тогда не поверишь, дичь какая-то.
Она произнесла томно:
– Милый. Я знаю столько ласковых слов… И все берегу для тебя.
Сердце мое начало стучать протестующе, злобно, я ощутил приближение редкого для меня бешенства, сказал люто:
– Издеваешься? После этого ты меня точно в свою постель не затащишь!
Она посмотрела холодно и презрительно, я видел, как перебирает убийственные ответы, что сразят наповал, сотрут в порошок, разотрут в мокрое пятно, испепелят, наконец произнесла ледяным, как вся Антарктида, тоном:
– Затащу.
Она ушла в ванную, а я лежал на постели, раскинув руки, и, восстанавливая дыхание, старался понять, почему так тревожно стучит сердце. На этот раз вовсе не потому, что королева, а у ее ног самые видные женихи. Я сам король, даже император, ее женихи мне как солома под ногами.
Но в самом ли деле даже не поняла, что пришла по моему зову?.. Но вот расческу сразу взяла из третьего ящика снизу, хотя я давно забыл, когда и куда положил. Даже изумрудного лягушонка отыскала, а я был уверен, что потерял при переезде на эту квартиру…
Я отчетливо вспомнил, что вовсе его не отыскивала, а, не глядя, протянула руку, выдвинула ящик и, запустив пальцы в левый угол, нащупала несчастненького и вытащила, малость запыленного, давно не видевшего света.
Можно бы решить, что везде наставила подсматривающие видеокамеры, но это не в ее характере, да и я сразу же засеку все и подавлю моментально, а потом поснимаю и отправлю в унитаз.
– Слушай, – крикнул я, – а землетрясения, кометы или астероиды предсказывать можешь?
Она появилась из ванной, на голове мое махровое полотенце в виде Пизанской башни, даже не
