– Это какую Агнессу? Не ту ли, что стала здесь работать пару недель назад?
– Верно.
– Так она леди? – пораженный, отвечал мне собеседник. – Ни в жизнь бы не подумал, уж очень просто со всеми говорит. А вам зачем?
– Да уж мне надо, братец. Можно сказать, что я ее родственник.
– Насчет нее ничего не могу сказать, я здесь нечасто появляюсь, только за товаром и прихожу. Несколько раз случайно видел, да и спросил у приятеля, кто такая. Он раньше с «Обозревателем» работал, ну и сказал мне. – Парень увидел потенциального клиента и спохватился: – Некогда мне, сеньор, спросите- ка лучше у Магнуса.
– Кто это?
– Да на входе стоит, не пускает кого попало.
Газетчик закричал свою рекламную речевку и убежал, а я пристроился к группе каких-то клерков, с озабоченным видом волочивших пухлые папки с бумагами, и вошел в здание редакции.
У входа возвышался опрятный старик с непреклонным выражением на лице. Впрочем, престарелый страж вовсе не в одиночку оборонял этот важный государственный пост, что было бы странным после ограблений и погромов, учиненных в аналогичных учреждениях еще совсем недавно. Я предъявил свой документ и добродушно позволил рассмотреть его всем заинтересованным людям в форме. После этого я вступил с Магнусом в беседу.
– Подскажите путнику дорогу, савон! – сказал я, демонстрируя уважение к его сединам.
– С кем вам угодно встретиться, милорд? – расцвел старик.
– Мне нужна леди Агнесса, она работает здесь около двух недель.
– Ах, эта приятная девушка! Знаю, как же, но совсем редко вижу, сеньор. Она ведь в редакции мало работает, в основном зайдет в отдел культуры, занесет статью – и уходит. А куда, мне неведомо. Да вот в этом самом отделе вам, поди, скажут, где ее сыскать. Направо пройдете, там посередине лестница будет, поднимитесь на третий этаж и налево по коридору до конца, там еще одна лестница, на четвертый этаж, и тут уж совсем близко будет.
Я поблагодарил гостеприимного привратника и двинулся по указанному им пути, вежливо лавируя между сотрудниками, переходившими из кабинета в кабинет. Все-таки они находились на своем законном месте. Кроме того, я не хотел привлекать излишнего внимания, а потому надвинул на глаза шляпу и постарался прикрыть саблю полой плаща. Я уже подумывал, не напрасно ли я вообще ее с собой прихватил, направляясь на сугубо мирную встречу со старой знакомой.
Странная внутренняя архитектура здания и чья-то необъяснимая прихоть, из-за которой многие полезные двери были закрыты, заставила меня в точности последовать совету старца. Даже несмотря на подсказку, мне пришлось изрядно попетлять, прежде чем я с облегчением увидел на одной из дверей табличку с надписью «Отдел общей и специальной культуры». На этом этаже царила небывалая и почти всеобъемлющая тишина. Я собрался было постучаться в искомый кабинет, но потом передумал и просто повернул ручку.
Шторы в комнате были плотно задернуты, и прошло некоторое время, прежде чем я разглядел обстановку в помещении, по-моему, весьма характерную для редакции – горы старых газет по углам, на шкафу и на столах, слабый запах табака и внушительный диван, на котором кто-то спал, укрывшись газетой. Стараясь не топать, я приблизился к спящему и наклонился, вглядываясь сквозь полумрак в черты лица. Это была Агнесса, едва слышно сопевшая в кулачок, подсунутый под щеку. Похоже, она долгое время не стриглась, ее длинные каштановые волосы разметались по пачке бумаг, использованной ею вместо подушки. Я прошел к окну, решив слегка раздвинуть занавески и осветить кабинет. В углу обнаружился медный чайник с раствором каких-то трав, и я поместил в специальное отделение в толстом дне свою фальшивку, дав ей наказ согреть жидкость.
Внезапно вспомнилось, как Агнесса с Павой бодро идут между валунов, прохладный горный ветер треплет их прически, а яркое солнце заставляет жмуриться и смотреть под ноги, чтобы не наступить на острый скальный обломок.
– Когда-то давно я была с заданием чуть ли не на вершине Элуса, – рассказывает Геша. – Один безумец соорудил что-то вроде крыльев и собирался спрыгнуть с ними с утеса.
– И что же? – интересуется Пава, пыхтя. – Он, конечно, разбился!
– Я тоже думала, что у него ничего не получится. Сделала набросок, чтобы потом предъявить родственникам, как он, расправив свои махалки, стоит ни краю. Но они работали! Правда, он не особо ими размахивал, когда спрыгнул со скалы, а просто планировал вниз. Хотя и утверждал, что если двигать ими так же, как птицы, можно лететь – конструкция позволит.
Мы с Павой недоверчиво качаем головами, и я говорю:
– Что-то я не припомню такого репортажа.
– Он не был опубликован.
– Почему же?
– Цензура запретила. Ветер отнес беднягу к Розе, и он попросту захлебнулся в воде, запутавшись в постромках. А эти его «крылья», по-моему, до сих пор пылятся в Архивной башне.
Чайник тихо запыхтел, из его носика поднялся пар, благоухая бодрящим травяным сбором. Я плеснул раствор в стоящую тут же кружку и вспомнил другой эпизод из нашего путешествия: Пава собрала во время перехода несколько сомнительных корешков и во время дневной стоянки приготовила из них на редкость гадкий отвар. Геша сделала три глотка, а я с трудом осилил полкружки, но зато потом дня два чувствовал удивительную бодрость и приток сил. Я испытал некоторую неловкость, вспомнив, на какие глупости меня подвигло действие этого дьявольского напитка, когда наступило темное время суток. Но девушки не особо возмущались, видимо, также были не в себе. Корень встречался крайне редко и больше нам не попадался, да и усталость после многодневного путешествия брала свое. Так или иначе, это случилось всего один раз.
Невольно я бросил взгляд на Гешу и встретился с ее осовелым взглядом.
