мороз пошел по коже. Стараясь выглядеть тоже беспечным и веселым, я развел руками:
– Почему нет?.. Христианская церковь – враг иудаизма. Православие попортило крови иудеям больше, чем все цари и генсеки, вместе взятые. Но, полагаю, дело не обязательно в этом.
– А в чем?
– Когда в прошлом веке наши патриоты разглагольствовали о судьбах Отчизны, о великой русской душе, раздираясь в мучительных сомнениях, что же им больше жаждется: конституции или севрюжины с хреном, один жид пархатый ездил по Северу, забирался в самые дальние глухие деревушки, отрезанные от мира, выпытывал у стариков старинные русские сказания, былины, поговорки… Вернувшись в Петербург, издавал былины, а все собранные сказки – около пяти тысяч штук! – подарил Афанасьеву, тоже собирателю, но только сказок. Так из года в год ездил, собирал, публиковал. Никто не собрал древних русских былин и сказаний больше, чем он, Гильфердинг. Записывал все, что еще оставалось в памяти древнейших стариков, спасал древнее русское наследие. Так и замерз где-то в лютую метель. Так что благодаря этому жидяре, Гильфердинг его фамилия, у нас сохранилась большая часть русских былин, что иначе была бы безвозвратно потеряна. Полагаю, что этот Казанов никем не прикидывается.
– Но почему? – не понял Краснохарев. – Почему?
– Сионистский заговор, – объяснил Кречет серьезно.
Я покосился на Когана, тот молчал, отводил глаза. Кречет тоже бросил быстрый взгляд на министра финансов, взял Краснохарева за плечи и вытолкал в двери:
– Казанов так Казанов, язычники так язычники… Пока ни моей головы, ни моей задницы не требуют – черт с ними. Лишь бы налоги платили.
Когда я вставлял ключ в замочную скважину, телефон подпрыгивал от истошных звонков. С той стороны в дверь знакомо бухнуло. Хрюка скреблась и верещала, когда я приоткрыл дверь, бросилась на грудь, как мелкая прыгучая болонка.
– Не понимаю, – сказал я, – чего к тебе цепляются? Толстая, мордастая… Во-первых, ты не толстая, а аппетитно полненькая. Во-вторых, Анна Каренина тоже была полной, как и Гамлет, но дураки постановщики обязательно выбирают на их роли тощих и заморенных манекенщиц и… э-э… манекенщиков. А ты – настоящая!
Она повиляла хвостиком, преданно глядя в глаза. Мол, ты тоже настоящий, дай фролик.
Телефон зазвонил снова. Снова выждал до третьего звонка:
– Алло?
Из трубки донеслось:
– Виктор Александрович?..
– Вы забыли назваться, – ответил я сухо. На табло пробежали прочерки вместо номера звонящего. Либо кто-то звонит из автомата, либо не желает, чтобы его номер высветился на моем определителе.
На том конце мужской голос сказал поспешно:
– О, простите великодушно!.. Наша, знаете ли, национальная черта. Особенно обидно для нас, кто стоит на возрождении нравственности, порядочности, что обязательно включает в себя правила поведения, этикета… Вас беспокоят из Высшего Дворянского Собрания. Меня зовут Аркадий Аркадьевич, я ответственный секретарь нашего общества, мы бдим и радеем о возрождении нравственности…
Хрюка подбежала к двери, поскреблась, снова прибежала, глядя в мои глаза очень настойчиво.
– Аркадий Аркадьевич, – сказал я, – не говорите так красиво.
На том конце провода дробно рассмеялись:
– О, слова Базарова! А нынешнее поколение уже и не знает Тургенева…
– Аркадий Аркадьевич, – сказал я уже суше, – чем могу быть полезен?
На том конце провода уловили мое нетерпеливое желание отделаться, голос заторопился:
– Понимаете, многие видные члены нашего общества высоко оценили ваш труд на благо Отчизны. В частности, князь Голицын, князь Вяземский, князь Тьмутараканов, ряд баронов… Группа видных членов выступила с предложением принять вас в Высшее Дворянское Собрание.
Хрюка снова настойчиво показала на дверь, напоминая, что раньше гуляли три, а то и четыре раза в сутки, а сегодня были на улице только раз, сейчас уже почти ночь…
Я удивился:
– Но я же, к счастью, не князь и не граф!
Голос сказал с мягкой укоризной хорошо воспитанного человека:
– Никто сразу князем не становится. Как и графом. Но вас хотят принять в дворяне в знак признания ваших заслуг перед Отечеством. Пока лишь пожалованное дворянство, но потом, если не сойдете с вашего благородного пути, то пожалованное может стать потомственным… для ваших детей. А вы сами можете быть удостоены графского звания или, скажем, баронского…
Хрюка взвизгнула, глаза были отчаянные. Не скрывая разочарования, она ушла на кухню, кокетливо виляя толстым задом. Я с облегчением вздохнул, плюхнулся на диван. От меня пахло, как от коня после суточной скачки. Наискось дразнила слегка приоткрытая дверь в ванную. Оттуда тянуло прохладой, я посоветовал благодушно, но с понятным нетерпением:
– Ребята, не смешите. В стране немало дураков, что и деньги заплатят, и в зад вас поцелуют, только бы их зачислили в бла-а-ага-родные! Новые русские, старые идиоты – мало ли? Я из другого теста. Прощайте.
Когда нес трубку от уха к рычажкам, оттуда неслось писклявое:
– Вы не понимаете! Лучшие люди…
