– Нет, – ответил Томас честно.
– Почему?
– Какая саранча в Британии? – ответил Томас. – Кто такое болтает, тот, кроме сарацинских земель, других не видел. Но вот это Адово Урочище…
Они вернулись в гостиницу, Олег жестом отослал слуг, сразу же лег на ложе, опустил веки, постарался представить себе это образование, вообразить, прочувствовать и в самом деле ощутил сперва жар, а потом леденящий холод, причем лицо и всю кожу опаляло жаром, а лед образовывается внутри, замораживает внутренности. Перед внутренним взором встала огромная котловина, заполненная вечно кипящей лавой. Хуже того, в сгорающем воздухе над лавой время от времени возникают сгущения, комья, их тут же поднимает вверх, однако там остывают и начинают опускаться. Если нет ветра, сгорают в том же адском огне, что их породил, но бывает и так, что ветер относит далеко в сторону. Там эти сгустки либо начинают свою новую жизнь, либо входят в тела людей или зверей, из-за чего те начинают вести себя совсем-совсем иначе, о чем и предупреждает барон Рэд Лайк…
Он вздрогнул, широко раскрыл глаза. Видение четкое, но не раз бывало так, что в реальности оказывалось совсем не так, как рисовало воображение. Томас сидит рядом на скамье, посматривает настороженно, крестится и шепчет молитвы, обалделый вид волхва во время транса не нравится, но в глазах светится отчаянная надежда.
– Плохо дело, – проговорил Олег хриплым голосом.
Томас подал кубок, полный вина до краев, Олег выпил, не отрываясь, щеки порозовели, а хрипота из горла ушла. Даже глаза заблестели. Он швырнул кубок через всю комнату, Томас ожидал звон металла, но кубок перевернулся раз двадцать и, упав на ножку, покачался, но не упал.
– Что увидел?
– Еще не понял, – признался Олег. – Но это такая язва, что народ бежит, бежит… Сама по себе эта язва захватила немало земли, но хуже, что земли обезлюдели. А те деревни, куда заносит гадость оттуда, начинают…
Он умолк, Томас спросил жадно:
– Что они делают?
Олег вяло пожал плечами.
– Скажем так, для начала отвергают Христа. Это чтоб тебе было понятнее. А вообще-то попросту теряют человеческий облик. Сперва фигурально, то есть нарушены все заповеди и совершены все семь грехов больших и сотня маленьких, а потом и в буквальном, то есть постепенно обрастают шерстью, опускаются на четвереньки и убегают в лес. Но хорошо бы козами или коровами, а то все больше волками, медведями, хищными птахами невиданной величины…
Томас сжимал и разжимал кулаки. Зубы скрежетали, он сам чувствовал, как глаза мечут молнии, а те короткими сполохами озаряют стены. Олег хлопнул в ладоши, вошла милая девушка и, не поднимая глаз, обошла комнату и везде зажгла свечи. Возле Томаса остановилась на мгновение, но он не протянул руку, не ухватил и не усадил на колени, и она быстро пошла к двери. Олег сидел в глубоком раздумье, голову устроил на кулаке, глаза исподлобья буравили стену. Устрашенный Томас видел, как там начинает дымиться.
– Олег, – позвал он, Олег вздрогнул и посмотрел на него. Багровые глаза медленно стали зелеными, Томас перевел дыхание и сказал нерешительно: – А что можем сделать мы?
Олег кивнул.
– Я сам только что о таком думал. Сперва нужно выяснить размеры катастрофы. Мне кажется, Адово Урочище захватило слишком уж много земли.
Ночь прошла неспокойно, Томас дергался и бил ногами в стену. Олег сочувствовал молча: рыцарь уже сражается со Злом, как это понимает.
Рано утром уже были на ногах, наскоро позавтракали, а еще через полчаса уже приблизились к воротам королевского дворца, Олег сказал громко:
– К его величеству – доблестный рыцарь Томас Мальтон!
Томас зашипел, как придавленный колесом уж:
– Из Гисленда! Томас Мальтон из Гисленда!
Но калика по невежеству не понял или не обратил внимания, а стражи склонили головы и, взявшись за створки ворот, распахнули перед Томасом и Олегом. Они вошли во внутренний двор, Томас снова обратил внимание, что дворец больше по названию, а пока что это обычный рыцарский замок, суровость которого пытаются скрасить украшениями, лепниной на стенах, фигурами каменных львов у входа.
Начальник дворцовой стражи, массивный гигант в железе, густым басом напомнил, что с оружием чужакам во дворец нельзя, Томас безропотно оставил меч, кинжал и мизерикордию. Олег развел руками, но его никто и не обыскивал, перед ними вновь распахнули двери уже в зал, а оттуда повели длинными переходами через анфиладу.
У последнего зала снова стража, сопровождающий велел подождать, исчез за дверью. Томас прошептал:
– Ты как этого добился?
– Неважно, – ответил Олег равнодушно, – главное, не ударь лицом в грязь.
После томительного ожидания дверь распахнулась, их ввели в большую комнату, богато уставленную, но все же не зал. Томасу очень хотелось оглядеться, как же живут другие монархи, но заставил себя со всем почтительным вниманием смотреть на короля Гаконда. Уже без короны, в теплой вязаной одежде, он напоминал удалившегося от ратных дел сеньора, что посвятил себя книгам и воспитанию пажей. Сидя в глубоком кресле, он ответил небрежным кивком на поклоны Томаса и Олега.
– Нам сообщили, – сказал он звучным голосом, в котором возраст почти не сказывался, – что вы совершили немало славных дел, особенно – при взятии Иерусалима.
Томас поклонился.
