– Что будет, отец?
– Дорогая, ни человек, ни маг, ни даже бог не войдет в город, который охраняет башня черных колдунов! А Куябу оберегают две башни. К тому же нет таких лестниц, чтобы дотянулись до вершины городской стены… Они просто обломятся под своей тяжестью. Это невозможно, невозможно.
И снова она смолчала и не поднимала головы, чтобы он не увидел ее изменившееся лицо.
Придон с удивлением смотрел на огромное войско, что как темная вода обтекало стены Куябы и заливало долину между городом и его воинским лагерем.
Аснерд на всякий случай объявил тревогу, воины начали без спешки седлать коней. Вяземайт пробормотал с удивлением:
– Да откуда они набрали новое войско? И так быстро?
Аснерд, что мог сосчитать волоски на лапке сидящей на стене Куябы мухи, пробурчал:
– Отребье… Мы их разгоним плетьми, не доставая топоров.
– Кто они?
– Наемники.
– Наемники? Это не так весело, как тебе кажется.
– Не те наемники, – добавил Аснерд. – Это просто сброд, набранный на скорую руку. Половина из них – разбойничьи шайки, которым пообещали всю добычу и еще гору золота от Тулея. Правда, их даже больше, чем нас, но, поверь, это просто толпа…
Он умолк, оборвал себя на полуслове. Брови вопросительно сдвинулись. Вяземайт молча злился, что его боги не наделили таким зрением, терпеливо ждал, наконец и сам рассмотрел скачущих в их сторону двух всадников.
Придон подъехал, поинтересовался:
– Едут на переговоры?
– Да, – ответил Аснерд. – Ты будешь удивлен, но один из них – наш старый знакомый.
– Кто?
– Сейчас все увидишь, – пообещал Аснерд.
Оба всадника в куявских доспехах, но если на одном навешано еще и оружия, как на столбе в оружейной лавке, то второй одет просто, из оружия только меч и нож на поясе. А на локте левой руки простой удобный щит. Когда подъехали ближе, Придон вспомнил это страшное обожженное лицо, в которое впечатались мелкие угольки или брызги расплавленного железа. Холодные серые глаза смотрят пронзительно ярко из-под высоких надбровных дуг, начисто лишенных бровей, голых, из-за чего лицо, на взгляд изнеженного куява, кажется безобразным, но для артан, что ценят настоящее лицо, этот десятник силен и красив, выглядит значительно, а во взгляде видны сила и величие.
Придон вскинул руку в приветствии:
– А, Вихрян!.. Привет, как жизнь?
Второй всадник посмотрел на соратника почти с испугом. А тот вскинул руку в ответном жесте и проговорил так же просто, словно каждый день разговаривает с самим Придоном, потрясателем Куявии:
– Привет и тебе, доблестный тцар.
– С чем пожаловали? – спросил Придон. – Или сперва пообедаем, вспомним старое доброе время?
Второй всадник сказал торопливо:
– Да-да, благодарим за приглашение, великий и могучий тцар, прославленный подвигами…
Вихрян прервал:
– Все, что можно решить сразу, надо решать сразу. Придон, мы не хотим воевать за Куявию… ну, за такую, какая она сейчас есть.
Аснерд и Вяземайт переглянулись, Придон услышал их учащенное от радости дыхание.
– Я понимаю тебя, Вихрян, – ответил он ровным голосом. – Я помню, как поступили с тобой… Будь страна почище, там наказали бы не тебя, а твоего обидчика.
Вихрян вскинул голову, глаза блеснули.
– Дело не во мне. У всех нас накопилось слишком много обид, горечи, каждый испытал на себе несправедливость. Потому мы не хотим сражаться за тех, кто остался за высокими стенами и сейчас преследует наших жен, соблазняет дочерей, разоряет наши дома, словно они… прости, артане, а не соотечественники! Что скажешь на это?
Придон ответил быстро:
– Не удивляйся, что у меня ответ готов. Мы не трогаем тех беров, кто признал нашу власть. Мы обходим те города и деревни, что с оружием не выступили… Я предлагаю вам убрать мечи в ножны и… либо разойтись по домам, либо уйти на уже занятые нами земли. А потом, когда виновные будут наказаны, а хребет Злу сломлен артанской мощью, сможете вернуться и установить справедливый мир на этих землях.
Вяземайт кашлянул, сделал шаг, поклонился Придону. С длинными седыми волосами, величественный, он сразу приковал внимание, все слушали с напряженным вниманием, а он сказал медленно и со значением в каждом слове:
– Прости, добавлю… Вы, куявы, понимаете, что мы не останемся здесь вечно. Уйдем, как и пришли.
