Из красного тумана выплыла сухощавая фигура с длинными серебряными волосами.
– Здесь я, – ответил Вяземайт злобно. – Опозорились, как же опозорились… Там в зале уже сидят, ждут, пьют!.. Я посмотрю в магическое зеркало, но сперва надо обряд, жертву… Поздно, вот что я скажу, поздно магией исправлять то, что можно было не допустить… У тебя что, стражи не было?
Придон со злостью грохнул кулаком по стене. Тяжелый светильник из литого золота сдвинулся, закачался и рухнул на пол. Масло разлилось и тут же воспламенилось. Вяземайт с брезгливостью затоптал огонь, а когда одна струйка выскользнула и побежала через всю комнату, поджигая роскошный ковер, поленился идти следом, щелкнул пальцами. Темный ручеек масла превратился в землю, высох и тут же рассыпался.
Придон сказал затравленно:
– Если поставить сторожить целое войско, никто не убежит. Но ставить сторожить войско – глупо. Полвойска – тоже глупо. Отряд? Но только если сторожат множество пленных мужчин. Да и то среди степи… А здесь ее сторожили так, как и положено сторожить в захваченном городе, во дворце, где полно наших воинов!
– То есть, – уточнил Вяземайт язвительно, – двое колченогих ветеранов, которым в бой уже нельзя?
– Черник не колченогий, – сказал Придон затравленно. – У него правая рука не так срослась. Не гнется… Но на всех выходах из дворца стража! Крепкая, надежная. Там не пропустят ни Итанию, ни самого бога войны!
Вяземайт сказал задумчиво:
– Знаю, знаю. Меня самого всякий раз… Тогда она, возможно, прячется здесь?
Лицо Придона вспыхнуло надеждой.
– Думаешь? А я решил было, что кто-то пришел через всякие там подземные ходы, связал ее и похитил!
Вяземайт зябко передернул плечами. Подземные ходы – кошмар всякого артанина. Человек рожден жить в чистой и ровной Степи, он должен чувствовать на себе лучи солнца, а мордой вперед ломиться навстречу ветру или утренней заре. Можно вечерней. Но всякий раз, будь это палящее лето или холодная зима, над головой должен колыхаться огромный купол неба, куда после красивой гибели поднимутся их души и там продолжат скачки на великолепных огненных конях! Хуже и страшнее подземелий для артанина ничего не придумаешь. И даже при возможности выбраться из осажденного города подземным ходом артанин предпочтет броситься на врага и красиво погибнуть.
Придон, не в силах сидеть, метался по комнате от стены к стене, светильники пугливо трепетали при движении огромного тела. Лицо заострилось, странно выдвинулось вперед и стало похоже на морду большой опасной щуки.
– Какие подземные ходы? – буркнул Аснерд. – Туда не всякий мужчина полезет.
Придон резко остановился, сказал осевшим голосом:
– Вот и я говорю. Там же темно, там паутина, пауки… Наверное, с кулак.
– И мыши, – добавил Аснерд язвительно.
Кровь отхлынула от лица Придона. Он вскрикнул:
– Боги! Она же может испугаться!
– Да уж, – сказал Аснерд безжалостно. – Но что-то ее здесь испугало еще больше. Не знаешь, что?
Придон побледнел так, что Аснерду, несмотря на злость и разочарование, стало жаль несчастного. Толкнул в бок, похлопал по плечу, а Вяземайт сказал рассудительно:
– Она не могла уйти сама. Иначе ушла бы раньше. Ясно, что за нею кто-то пришел. Возможно, ты прав, ее увели силой. Я сейчас осмотрю все, найду следы. Но тот, кто пришел, позаботится о ней, так что за нее не трясись!
– Хотя бы, – сказал Придон с жаром. – Только бы с нею ничего не случилось!
Хлопнула дверь, с разбега вбежала Блестка. Лицо ее раскраснелось, в глазах страх и странное облегчение. Придон повернулся к ней, сгорбленный, раздавленный бедой, бледный. Блестка бросилась на шею, обняла, поцеловала и сказала быстро:
– Придон, не надо лбом крушить стены. Это не шелк шатра, это камень. Все, что случается, к лучшему…
– Утешение рабов! – огрызнулся Придон. – Мораль бессильных!.. У сильного должно свершаться по его воле! А кто, как не я, сейчас силен в Троетцарствии?
– Есть и над нами сила, – возразила Блестка. Подумав, поправилась: – Волхвы говорят, она внутри нас, только нам не подчиняется… а сама нас подчиняет.
Придон отмахнулся, слишком умно, прорычал:
– Как она могла улизнуть? Проклятые колдуны!
– Радоваться надо, Придон.
– Радоваться?
От его рева затрепетали огоньки светильников. Блестка бесстрашно смотрела в его налившееся гневом лицо.
– Тебе повезло, Придон.
– В чем? У меня выдрали сердце, я истекаю кровью, а ты говоришь…
