Он швырнул ему свой топор, и парень при всей деревенскости довольно ловко ухватил на лету за рукоять. Артане довольно закричали, заулыбались.
Придон, уже поворачивая коня, добавил:
– Теперь это твоя деревня. Защищай ее от всех. И от артан тоже. Покажи этот топор и скажи, что получил от самого Придона!
Конь радостно пустился вскачь, деревня осталась далеко позади, когда прогремел стук копыт, догнал Меклен, поравнялся. Придон увидел разгоряченное скачкой лицо, блестящие глаза.
– Прекрасное решение! – крикнул он.
– Ты о чем? – спросил Придон.
– Об этом… как его, Байде!.. Что за дурные имена у куявов?.. Достойные воины должны множиться, а то нам скоро воевать не с кем будет!
Он захохотал, довольный, пришпорил коня и унесся вперед за своими легкоконными всадниками. Придон смолчал, каждый понимает как понимает. Не из-за храбрости он пощадил деревенщину, не из-за отваги и умения размахивать оглоблей.
Конь несся длинными скачками. Ветер трепал волосы и шумел в ушах. Впереди села и города, где еще не ступала нога артанина. На этой ничейной земле, ибо ее покинули куявские войска, сейчас пьянствовали, плясали, били в бубны и дудели в самые разные дудки, свистели на пищалках, словом, отдыхали после того грабежа, который называли боем, и готовились к новому грабежу. Из городов и сел на два конских перехода вперед уже бежали в панике все воинские отряды, а беры и беричи поспешно отправляли в стольный град своих жен и детей под защиту его неприступных стен.
Войску нужен прокорм, а такому прожорливому – вдвойне, и прямо на площади забивали массу скота, резали лошадей и овец, воздух дрожал от рева испуганной скотины, земля покраснела и размокла от крови, груды мяса прямо на земле, на коровьих шкурах, везде роились мухи, а скот все еще вели и вели со всех сторон. Между двух деревьев сидели и лежали связанные молодые женщины, избитые, в лохмотьях, с отчаянием в глазах, кто-то рыдал, кто-то сидел выпрямившись, с бледным лицом, уже почти не понимая, что творится и что с ее телом делают. Впереди дорога была завалена трупами, людскими и конскими. Стая ворон со злобным карканьем сорвалась с тел, сделала круг и, едва артане проехали мимо, снова уселась на добычу. Трупы раздулись, посинели, мерзко пахли. Придон посмотрел на жаркое небо, на Вяземайта.
– Это вчерашние, – сказал тот. – Я думаю, можно без боев дойти до Белой Вежи. А там, если надолго не задержимся, через неделю будем под Куябой.
Сердце Придона забилось чаще. Куяба! Куяба – это прежде всего место на земле, где находится Итания. Все остальное – прах, пустяк, мелочь.
В Средней Куявии царило страшное смятение. Уже не было сомнений, что страшные артане придут и сюда, потому одни заранее убегали в безопасные земли, куда гнали весь скот, перевозили семьи, другие не решались оставить дома, предпочитая верить, что артане не трогают тех, кто не дерется против них с оружием в руках. А налоги платить не все ли равно: своим ли богатеям-кровососам или чужакам-артанам? Чужим не так обидно, на то они и чужие!
Придон со своими людьми догнал сперва одну такую группу беглецов, потом увидел, что все дороги запружены бегущими. Телеги трещали, доверху нагруженные домашней утварью, пыль поднималась до небес: гнали коров, овец, коней, несли на себе доверху набитые мешки. Край богат, земля плодородная, сюда давно не вторгались с войной, и люди жили богато и беспечно.
Измученные тяготами пути, они едва замечали, что их обгоняют те самые страшные артане, от которых бегут. Но потом их увидели, сперва пугались, шарахались, но однажды из одной повозки высунулась девичья головка, личико бледное от волнения, но глаза дерзкие, Придон услышал торопливый звонкий голосок:
– Доблестный артанин!.. Доблестный артанин!
Придон придержал коня, в это время чьи-то руки ухватили девушку, зажали ей рот. Она исчезла в глубине повозки, занавески опустились.
– Это не дело, – крикнул Придон, – обижать девушку!
С топором в руке он подскакал к повозке. Занавеска отодвинулась, снова показалась та самая прелестная головка, девушка, еще более бледная, но с решительным лицом и дерзкими глазами, сказала торопливо:
– Умоляю, пощадите мою маму! Это она старалась удержать меня…
– От чего? – спросил Придон.
Он сунул топор обратно в чехол. Девушка сказала быстро:
– От вопроса. Я хотела спросить… будете ли вы убивать и грабить нас, как говорят, или же… если сейчас не набрасываетесь, то… может быть… нам и убегать не стоит?
Придон слышал в глубине повозки сдержанные всхлипывания. Он нахмурился, ответил в затруднении:
– От артан убегать не стоит. Мы не воюем ни с женщинами, ни с теми мужчинами, кто успевает выпустить из рук оружие… Однако сейчас сюда движется пьяная орда вашей же куявской дряни! Это они, куявы, грабят и убивают, они жгут и рубят сады, засыпают колодцы. Как вы с ними поладите – это ваше дело.
Девушка осталась с раскрытым хорошеньким ротиком, брови красивой дугой вскинуты на середину лба. Когда стук копыт отдалился, занавеска отодвинулась, выглянула немолодая женщина. Она опасливо посмотрела вслед артанам, вздохнула:
– Милая, ты навлечешь когда-нибудь беду!.. Как можно вот так заговаривать с мужчинами?
– Вот так можно, – возразила девушка. – Я же видела по этим артанам, что они… не жестокие. А если жестокие, то лишь к мужчинам. Я из таких веревки вью! Но что делать, мама? Он сказал, и я ему верю, что артане нам не страшны.
Женщина вздохнула:
