слабыми!
Надар понесся как стрела, из лагеря артан за ним наблюдали с тревогой. Всадник огромен, конь под ним как гора, но лицо молодое, бесстрашное, такой всегда неутомим и яростен в бою, стараясь выказать себя перед своими в самом лучшем виде.
– Кто выйдет на поединок со мной? – прокричал он. – Я, Надар, сын великого Шалама, вызываю любого из вас на бой любым оружием!
Он поднял коня на дыбы, тот заржал, передние копыта помесили воздух. Устрашенные артане молча оценили огромные, как тарелки, копыта жеребца, толстые ноги, обвитые такими же толстыми жилами.
Щецин в бессилии огляделся по сторонам. Придон с основным войском сместился влево, Аснерд ведет сейчас десятитысячный отряд по берегу реки, охватывая Вишневича с фланга, это в десяти верстах справа, уже не догнать, с ним Волин, Ральсвик, Меклен и другие сильнейшие богатыри.
– Кто чувствует в себе достаточно сил? – спросил он вполголоса. – Кто сможет?
Он прошел лагерь из конца в конец, но никто не откликнулся, а Надар красиво гарцевал между двумя войсками, швырял в воздух огромную булаву, ловил на полном скаку, бросал на землю, а потом, разогнав коня, на полном галопе подхватывал ее, молниеносно свесившись с седла.
Из глубины раздался спокойный голос:
– Я.
Раздвинув воинов, словно стебли травы, вышел грузный седой Герць, постаревший в боях, погрузневший, но все еще могучий, как десять быков, неустрашимый.
Щецин вспыхнул, кулаки стиснулись сами, он чувствовал, как на глаза от досады навернулись слезы.
– Доблестный Герць, – сказал он наконец вежливо, – последние десяток… а то и два десятка лет тебя знают как мудрейшего походного вождя. Ты всегда знаешь, как построить войско, как ударить, как победить меньшим числом. И хотя ты с упорством молодого дурня все еще бьешься в первых рядах, но не тебе состязаться с молодым львом, что только-только вошел в полную силу!.. В нем все кипит, посмотри. Он бросает булаву, стараясь достать ею солнце!..
Воины забормотали, заговорили, поддерживая Щецина. Герць покачал головой.
– Никто не минует смерти, как никто из нас не миновал рождения. Но если с рождением уже ничего не сделать, то из всех смертей можно выбрать!.. Разве кто-то смог живым попасть в небесный дворец за пиршественный стол? Я знаю, когда-то придет и мой смертный час… Одни умирают в постели, окруженные лекарями, другие – красиво в седле на горячем коне, на виду у всех!.. Если такое случится со мной, ваши сердца загорятся отвагой и мщением. Так что я все делаю верно, друзья мои.
Он обнял Щецина, тот стиснул старого богатыря, у того тело сильное и горячее, но годы нарастили поверх мускулов слой жира, из-за чего тот кажется теперь рыхлым.
Воины ударили рукоятями мечей в щиты, прощаясь со своим вождем. Герць взобрался на коня, тот даже качнулся под тяжестью, воины расступились, Герць помчался тяжелой рысью. Надар радостно заорал, пришпорил коня, Герць услышал яростный и вместе с тем веселый вскрик:
– Боги Куявии!.. Вам приношу я в жертву голову этого человека!
Они сшиблись с грохотом столкнувшихся гор. Кони присели на крупы, пыль поднялась желтым облаком, воины с обеих сторон не видели, кто победил, потом из пыльного облака послышались частые удары железа по железу.
Пыль осела, стало видно, что бойцы неутомимо наносят друг другу сильные удары топорами. Щиты обоих покрылись трещинами, начали отлетать куски, у Герця сбило шлем, ветер растрепал седые волосы, у Надара кровь на плече, железные пластины топорщатся, как гребень на спине большой рыбы.
Они трижды расходились, переводили дух и продолжали бой. Обломки щитов брошены наземь, воины с обеих сторон кричали в возбуждении, ибо только сейчас бой стал страшен неумолимостью: один- единственный удачный удар решит всю схватку…
Ветер бросил седые пряди волос Герцю в лицо. Он поднял руку, поспешно убирая волосы с глаз, в этот момент Надар, улучив момент, нанес сильный удар в бедро старого богатыря. Острое лезвие пробило кожаные брюки и глубоко вонзилось в ногу. Надар выдернул лезвие и поспешно отпрянул, избегая удара. На лезвии была кровь до самой рукояти, а из широкой раны сильной струей брызнула кровь.
Герць опустил глаза на рану. Надар жадно ловил воздух ртом, не мог вымолвить ни слова. Его ослабевшие руки едва держали повод коня. Герць повернул жеребца и пустил во весь опор к своему войску. Горячая кровь широкой струей текла по такому же красному боку коня, никто ее не видел, но по истоптанной копытами земле тоже стелился красный след.
Конь вломился в ряды, Герць свалился на руки взволнованных сородичей.
Надар, радостно вопя, галопом промчался к своему войску. Вишневич тут же велел подать ларец с драгоценностями, Надар склонил голову, а Вишневич надел ему на шею золотую цепь с драгоценным камнем, оправленным в золото.
– Ты показал дикарям, – сказал он довольно, – что среди куявов богатырей ничуть не меньше.
– И отваги, – добавил Шалам гордо.
– Спасибо, – ответил Надар. – Спасибо!
– Отдохни, – посоветовал Вишневич. – Теперь наше войско воспрянет духом. Ты показал, что страшных артан бить можно.
Со стороны поля между войсками донесся яростный многоголосый крик. Земля загремела, застонала под тяжестью.
– Дикари не выдержали! – вскрикнул Надар.
– Оставайся здесь, – велел Вишневич. – Теперь мы истребим их всех.
