его негодующим взглядом. Пока поднимались, она в самом деле чувствовала, что по всему телу разливается усталость. Не изнуряющая, но все-таки хорошо бы добраться до ложа и дождаться, когда явится Сбыслав и снимет это железо.
Оба они чувствовали взгляды оставшихся за столами. Никто не бросил в спину ни единого намека или пожелания, но Блестка ощутила, что все они думают одинаково: этот Иггельд ведет ее в спальню. На ложе. Чтобы овладеть ею. По праву победителя, по праву мужчины, по праву более сильного, по праву хозяина над рабыней, над схваченной в плен – да как угодно, но он в полном праве…
Ее пронзил ужас, в то же время от его крепкой ладони на ее локте по телу прокатилась теплая волна, ударила в ноги. Подниматься по лестнице стало тяжелее, сейчас бы лечь и в изнеможении раскинуть руки.
Она сжала челюсти, выпрямилась и пошла быстрее. Иггельд привел ее в другую комнату, более просторную, с окнами без решеток, уставленную дорогой мебелью. Даже ложе выглядело роскошнейшим, огромным, не меньше дюжины подушек, толстое покрывало…
Блестка презрительно усмехнулась, он проследил за ее взглядом, раздраженно отмахнулся:
– Это не моя прихоть. Так все сделали: и дом, и мебель. Меня просто сюда притащили.
– Ах-ах, – сказала она язвительно, – бедненький! Силой его притащили.
– Представь себе, – сказал он злее. – Здесь нет места для Черныша… Ну да, тебе этого не понять! Садись, давай поговорим.
Сам он остался на ногах, она опустилась в мягкое кресло с удобной спинкой, руки опустила на широкие подлокотники и сразу ощутила себя госпожой, что разговаривает со стоящим перед ней слугой.
– Извини, – произнесла она. – Извини!.. Я не подумала, что для тебя этот Черныш… Я помню, ревела в детстве, когда родители не позволяли мне приводить в мою комнату моего любимого жеребенка. Странно, я его тоже звала то Чернышом, то Чернышиком.
Он скупо улыбнулся.
– Удивительно, у нас так много общего.
– Но теперь мы взрослые, – напомнила она. – Я уже понимаю, что коней нельзя в спальню.
– Нельзя, – ответил он с неохотой. – Но жаль, правда?
Она улыбнулась, и снова он застыл, очарованный. В ее темных как ночь глазах появились крохотные звездочки, засияли, заблестели, и вот эти огромные озера вспыхнули теплым огнем, лицо ожило, губы налились, как поспевшие вишни, стали пурпурными, зовущими, чуть раздвинулись, забавно задираясь уголками вверх. На упругих сочных щеках появились ямочки, нос сморщился, блеснул ряд ослепительных зубов.
Он страшился, что улыбка тут же погаснет, как в прошлый раз, когда она улыбнулась ему, потом взглянула холодно и враждебно, напомнив взглядом, что захватчикам не улыбаются, что улыбнулась нечаянно, невольно и что улыбка предназначалась совсем не ему.
Но сейчас ее улыбка длилась, и хотя он понимал, что снова улыбка не ему, а тонконогому жеребенку детства, но замер и молил судьбу, чтобы этот жеребенок и дальше оставался в этой комнате, как и Черныш, ведь Черныша она уже не боится, даже кормила и чесала, а он к ней подлизывался, что ее привело тогда в восторг…
– Жаль, – согласилась она, голос ее вернулся к обыденности, улыбка наконец медленно испарилась, широко распахнутые глаза не то чтобы сузились, но смотрели теперь в упор, требовательно. – Что ты хотел мне сказать?
Он сжал кулаки: ну как получается, что всякий раз чувствует себя, как будто это он потерпел поражение, а она его вызвала для порки?
– Я послал артанам сообщение, – сказал он коротко. – К ним в плен попал наш человек, я предложил обменять на тебя.
– Ого, – сказала она. – Новость… хорошая. И как это сделаете?
– Я выставил ряд предложений, – объяснил он. – Они привозят Яську, так зовут пленницу, в указанное место, а я привожу тебя. Там и обменяемся. Все получится очень быстро.
– Как? – спросила она. – Отсюда до Куябы…
Она умолкла, он кивнул.
– Угадала. Я отвезу тебя на Черныше. Он пока что единственный из драконов, кто может долететь до Куябы без остановок в пути. Я написал, что Яську должны доставить на ровное поле вдали от города и леса, чтобы там не было никого, за исключением одного человека, помимо Яськи, я не верю артанам… Завтра они дадут ответ и если согласятся, то завтра-послезавтра будешь свободна.
Сердце ее стучало, она наклонила голову, чтобы не увидел смятения на ее лице.
– Спасибо, – произнесла она ровно, – я рада.
ГЛАВА 12
На другое утро работа валилась из рук, она прислушивалась к каждому шороху, вздрагивала от оглушающего звона оброненного на пол столового ножа, оглядывалась на голоса за окнами.
Иггельд вернулся уже после обеда. Светлые волосы взлохмачены, он выглядел усталым, ошарашенным и донельзя встревоженным. Ему быстро налили горячей похлебки, он ел торопливо, но глаза оставались отсутствующими. С ним пришли Ратша и Апоница, перебрасывались быстрыми короткими репликами. Апоница тоже выглядел встревоженным, только голос Ратши гудел мирно и успокаивающе.
Блестка перехватила взгляд Иггельда, ей показалось, что он взглянул с сочувствием и странным облегчением.
Перекусив, он поднялся из-за стола.
