Дмитрий не нашел силы даже отступить в сторону, и Ас-Зайдин протиснулся между ним и косяком двери. Слышно было, что по коридору он пошел быстро, потом почти побежал.
Виолетта выставляла на столик уже чистые тарелочки, деловито вскрывала пакеты с вакуумной упаковкой, на свет появлялись ломтики экологически чистой ветчины, буженины, в воздухе появились пряные ароматы сочного мяса, специй, приправ…
Дмитрий заставил себя сдвинуться, деревянные ноги кое-как дотащили его к столику. Виолетта с сочувствием следила, как он тяжело опустился в кресло.
– Тяжелая работа? – сказала она участливо. – Ничего, сейчас поешь, как положено есть мужчине… Тебе пива или сразу бренди?.. Отдохнешь, расслабишься. Я тебе сделаю массаж, все нервы придут в норму…
Дмитрий молчал. Виолетта щебетала, чистая, с блестящими глазами, любящая, нежная. Под ее руками, как по волшебству, появлялись на тарелочках искусно украшенные даже не блюда – произведения искусства: мясо утыкано веточками пряных трав, ломтики красной и белой рыбы разложены как лепестки подсолнуха… Красиво, симметрично, такую тарелку хоть на стенку вешай для красоты.
– Ешь, – разрешила она наконец. – Начни с холодной буженины, потом займись ветчиной. А я пока что закажу горячее мясо…
– Не надо, – проронил он наконец.
– Что не надо?
– Горячего не надо.
– Ну как хочешь… Я думаю, тебе сейчас лучше пива, чем бренди.
Оранжевая струя полилась в высокий хрустальный бокал. От пива веяло такой живительной прохладой, а в голове был такой сумбур, что он увидел только, как его рука поставила на столик уже пустой бокал.
Виолетта засмеялась:
– Ты молниеносен!.. Всегда такой?.. Ладно-ладно, это я просто дразнюсь. Я же знаю, что ты можешь быть и ме-е-е-едленным… когда это нужно.
Она села напротив, раскрасневшаяся, с живыми веселыми глазами. Он схватил бутылку, пальцы приятно обожгло холодом. Спасительная жидкость полилась в горло. Там шипело, словно пивом плескали на раскаленные камни. Ему даже показалось, что из гортани вырываются клубы пара.
– Что здесь делал Ас-Зайдин? – выдавил он.
Сердце остановилось. Он мучительно ждал, что она как-то объяснит, что присутствие Ас-Зайдина окажется недоразумением, все выяснится, все уладится… Пусть даже Виолетта соврет… да-да, пусть лучше соврет…
Ее красиво изогнутые брови взлетели выше. В глазах заиграло удивление.
– Ас-Зайдин?.. А, этот милый мальчик!.. Да просто тебя так долго не было, а здесь из-за солнечной радиации такое жуткое… ну просто жуткое!.. гормональное давление…
– И что же?
– Это просто для здоровья, – объяснила Виолетта беспечно. – Просто секс, ничего больше.
Она деловито положила на свою тарелку пару ломтиков буженины, нагребла жареной картошки. Он тупо смотрел на ее изящные тонкие пальчики. Вилка мелькает, как стальная бабочка, с хрустом накалывает экологически чистые ломтики. Полные губы принимают с готовностью и картошку, и мясо, и рыбу, все уже приготовлено по новейшим технологиям, когда не теряются ни витамины, ни аминокислоты…
Вдруг она остановилась на миг, ее глаза блеснули живейшим интересом.
– О, ты вроде бы ревнуешь?..
– Да есть нечто, – пробормотал он.
Она расхохоталась:
– Чувствуется, слишком долго шлялся по слаборазвитым странам! Набрался их морали собственников. Глупый, это же просто секс. А люблю я только тебя, это же видно.
Его сердце слабо трепыхнулось. Виолетта сразу заметила изменения в его лице, сказала весело:
– Тебе кажется, что я все гормоны истратила на этого мальчика? Ошибаешься. Ты доедай буженину, вон еще осталось, а я приму душ. Если тебе еще и чудится, что на моем теле остались следы его пальцев, то я сейчас все смою!.. Ха-ха, и вообще все вымою, даже изнутри…
Она подхватила снизу маечку, лукаво посмотрела ему в глаза, рывком подняла и задержалась так, на минуту превратившись в испуганную гурию, которая прячет лицо от незнакомого мужчины, оставляя на обозрение развитую грудь с очень красными и слегка распухшими от жадных поцелуев сосками.
Дмитрий задержал дыхание. Сердце колотилось учащенно, в груди нарастала боль, странная и щемящая. Он сам не знал, чего в ней больше: горечи или предчувствия потери.
– Ты очень красивая, – прошептал он.
Он прикусил язык, на нем вертелось: как ты можешь, ты же красивая, но и сам не понимал, почему именно эти слова всплыли из глубины сознания. Как ты можешь, ты же красивая! Как ты можешь…
– Да, – согласилась она задорно. – Я – ничего! Даже очень ничего.
Нарочито двигая ягодицами, она двинулась в сторону ванной. Дмитрий не отрывал от нее взгляда, чувствуя, как часть его души с чмоканьем оторвалась от его «я» и прилипла к ней, такой свободной и раскованной. Стройная, тонкая в талии и с широким вздернутым задом, она шла с прямой спиной, узкие плечики гордо отведены назад, длинные ноги легко и красиво несут по-женски развитое тело.
Дверь за ней захлопнулась, но он не мог оторвать взгляда от матового стекла, на котором, как на
