безуспешных попыток все же сумеют остановить, то обнаружат, что в трейлере пусто, а удирал Хантарчан лишь потому, что у него просроченные водительские права…
А на заднем сиденье Ал-Мас искоса посматривал на широкое и неподвижное, словно вырубленное из розового мрамора, лицо Иван-бека. Тот с интересом любовался белым кварцевым песком, замечал прошмыгивающих ящериц, долгим взглядом проводил тонконогого джейрана на верхушке бархана.
– Ты герой, – сказал Ал-Мас почтительно. – Но вот про христианство с вашими особенностями я так и не понял. Чем знаменито было христианство?
Иван посмотрел с некоторым удивлением. Среди своих русаков он привык говорить о бабах, водке, ругать правительство и генералов. В оставшееся время, если такое оставалось, все интересовались, в самом ли деле над Землей летают инопланетяне. Но никогда никто из бойцов, даже из офицеров, не заводил разговоры о таких туманных вещах, как вера, религия… А эти чурки чуть что – о своих пророках, о своей миссии, как ее понимать, так ли надо толковать эту строчку Корана или эдак… Целые школы у них возникли на разных толкованиях того или другого слова! Смертным боем между собой бьются! Целые армии принимают сторону тех или других… Да что там армии, вон Иран и Ирак – смертельные враги только потому, что какую-то строчку в Коране толкуют каждый по-своему. Последний раз десять лет спорили по толкованию этой строчки с применением танковых армий, авиации, тяжелой артиллерии, десантных дивизий. Пару сот цветущих городов превратили в развалины, все занесло песком… он сам видел белеющие черепа и уходящие в песок подбитые танки… но так и не пришли к единому мнению, какое же толкование вернее отражает суть сказанного Мухаммадом.
Но Ал-Мас – друг, показал себя хорошо. Вместо того чтобы послать куда подальше, своего бы уже послал, Иван подумал, сказал твердо:
– У нас церкви. Понял? А у вас мечети. У нас попы. Они ходють и кадилами машут. Как только дом какой подрядчики сдают или мост, сразу же поп в золотой рясе приезжает, кадилом машет, водой на всех брызжет… Еще просвирками торгуют! И нательными крестиками. У меня тоже был, на рынке как-то за рупь купил. Где-то в драке потом оборвали.
Ал-Мас слушал, морщился, ерзал, словно сидел на остром, наконец спросил умоляюще:
– А какой символ вашей веры? Ну, той, от которой отказались? Не вообще христианской, а той, что с вашими, русскими особенностями? Право… так правильно?… православной!
Иван долго морщил лоб, спросил подозрительно:
– А что такое символ?.. А-а-а, понял! Крест. У коммунистов – красная звезда, у христиан – крест.
– У коммунистов – серп и молот, – поправил Ал-Мас мягко.
– А красная звезда?
– Красная звезда у китайцев.
– Да пошел ты!
Ал-Мас сказал, защищаясь:
– Я кино видел, у них везде красные звезды.
Иван отрубил с твердостью:
– Значит, наши там воевали! У меня есть фотка моего деда, когда он дрался с немцами. Там на каске – красная звезда.
– Может быть, – предположил Ал-Мас, – трофейная?
– Сам ты трофейный! Или подкинутый с Марса. У кого трофейная, дурак? С немцами воевали! А у тех – крест, понял? Прямо на каске кре-е-е-ест!
– Ага, коммунисты воевали, значит, с христианами?
Иван наконец заподозрил, что Ал-Мас просто дурачится. Не может быть, чтобы не знал таких вещей. С другой стороны, столько времени прошло и столько нового нахлынуло, что войну с немцами даже отличники в их родной школе путают с войной с французами. И та и другая Отечественные, всенародные, супротив иноземных захватчиков. Только в одну из них Москву взяли, а в другую – фиг. И кончились одинаково, только имена другие, но все равно трудные… Так чего ж от тупого чурки требовать?
Он пыхтел, сопел, сердился, старался смотреть только в окно, но там, как назло, только раскаленный песок, в то время как Ал-Мас снова спросил так настойчиво, словно от этого зависело спасение его души. Или более того: пустят или не пустят в джанну, где встретят десять тысяч на все согласных девственниц.
– Ну, что есть православие? Как у вас сказано в ваших святых книгах?
Иван оскорбился:
– Думаешь, я читал?.. Ты за кого меня имеешь? Ты знаешь, сколько этих… нет, у нас вроде бы одна святая книга… Знаешь, какая толстая? У нас ее даже попы не читают. Зовется, я помню, Библия. Думал, не знаю?.. Хотя нет, Библия вроде бы у жидов… Или у нас?.. Черт, вечно эти жиды напутают. А Евангелие – это тоже Библия или что-то другое?
Ал-Мас ответил с тоской:
– Я понял, дорогой друг, что такое христианство с русским уклоном. Догадываюсь, что ислам у вас будет… таким же. С уклоном.
Ас-Зайдин первым заметил крохотный походный лагерь. Наверное, он просто знал, куда смотреть, а затем и Дмитрий навел бинокль, сердце его учащенно забилось. Три человека о чем-то спорили, размахивали руками. Мужчин он сперва не узнал, но между ними двигалась, как серебристый чистый лучик, самая лучшая на свете женщина, самая женственная и… самая-самая!
На его глазах она повернулась и ушла в палатку. Его сердце заныло, он опустил бинокль.
– Оружие не показывать, – сказал на всякий случай Дмитрий.
– Какое оружие? – удивился Иван. – Все спрятали. У меня только нож. У Ал-Маса пистолет…
