– Прокатим собачку? У меня найдется и для нее кусочек мяса.
Хрюка посмотрела на нее преданно и энергично повиляла обрубком. В ее словаре слово «мясо» занимало место в первой десятке и было вырублено болдом двенадцатого кегля.
Я открыл заднюю дверь. Хрюка тут же взапрыгнула на сиденье, устроилась возле окна, готовая созерцать проплывающие мимо городские пейзажи.
– Какая милая, – произнесла Стелла растроганно. – Я даже не думала, что такие страшные с виду звери могут быть такими ласковыми. Подумать только, даже не укусила!.. Садись. Как насчет ужина?
Я плюхнулся на сиденье с нею рядом. Стелла наблюдала за мной с понимающей улыбкой.
– Да нет, – ответил я. – Я неплохо перекусил в том ресторанчике.
Она взглянула на часики:
– Ого!.. Я не думала, что мужчины способны пережить столько… и не умереть.
– Но вообще-то, – признался я, – голодный обморок уже близок.
Запах накрытого стола я ощутил еще на лестничной площадке. Хрюка чинно держалась со мной рядом, на чужой территории она соблюдает все правила приличия. Стелла звякала ключами, не попадала в хитрую скважину, улыбка ее оставалась тревожной. Возможно, ей казалось, что я передумаю и в последний миг откажусь совать голову в ловушку.
– Не разувайся, – предупредила она в прихожей.
– И не подумаю, – ответил я.
Вспыхнул яркий свет, даже в прихожей у нее люстра. Настоящая, с висюльками. Впрочем, люблю яркий свет. Когда свет приглушен, да еще всякие дурацкие свечи, я поневоле оглядываюсь в любом ресторане: где бы лечь, где мое одеяло…
– Проходи в комнату.
– Ни фига, – сказал я. – Ты мне обещала ужин!
Хрюка раньше меня метнулась в квартиру. И хотя пахло зазывающе из кухни, Хрюка тщательно проверила все комнаты, балкон и только тогда отправилась на кухню, где и села у стола.
Я проверять комнаты не стал, пошел на кухню сразу. Она у нее побольше моей большой комнаты, здесь огромный стол, куча удобных стульев, не говоря уже о том, что можно созерцать, как варится кофе… тьфу, это я всегда дома созерцаю одно и то же, а здесь мне могут даже показать, как жарится мясо.
Стелла вошла следом несколько обескураженная:
– Я собиралась покормить тебя в большой комнате…
– Ни фига, – снова ответил я. – Пока будешь туда таскать, мы кончимся от голода. А здесь буду хватать прямо с плиты.
Она засмеялась, тихо и мелодично. Чтобы мы с Хрюкой не кончились, из холодильника появились холодная буженина, ветчина, шейка, карбонат. Белые пальцы быстро и умело нарезали тонкими розовыми ломтиками, посыпали зеленью. И – я начал пир! Хрюка сидела рядом и старательно открывала пасть. Дескать, у нас производство безотходное, она утилизирует даже кости и хрящики. А на плите тем временем уже жарилось, пеклось, оттуда пошел одуряюще смачный запах, намекая, что это еще не пир, настоящая жраловка – впереди.
Стелла раскраснелась, быстро и умело переворачивала сразу на трех сковородках, что-то там постукивала, тыкала ножом, вроде и не княгиня вовсе. Хрюка оставила меня, предательница, благовоспитанно села рядом с ногой Стеллы, посматривала ей в лицо. Польщенная Стелла бросала ей ломтики мяса. Хрюка на лету ловила, глотала и смотрела все преданнее.
Похоже, княгине в самом деле нравится возиться на кухне. По крайней мере, на двух тарелках соорудила настоящие произведения искусства: горячее шипящее мясо – как коричневое плато, красивые горки гарнира, торчащие, как крохотные деревца, веточки зелени… Даже жаль уничтожать такую красоту, я так и сказал, Стелла польщенно улыбнулась, но в следующее мгновение я начал разрушение.
Правда, Стелле это тоже нравилось. Я рушил кулинарную красоту, мычал от удовольствия, она вытащила из холодильника небольшую бутылку вина, хотела откупорить сама, я отнял, наполнил оба бокала, хорошо, не кислятина, и мясо – высший класс, тает во рту, и аджики в самый раз…
Когда я отвалился от стола, отяжелевший и отдувающийся, мой пояс был распущен на три дырки. Хрюка отяжелела так, что уже легла у большой расписной миски из магдебургского фарфора, но ела, ела… Стелла клевала как птичка, на ее тарелке впятеро меньше, а когда я поинтересовался ядовито насчет диеты, она смиренно пояснила, что уже поужинала, меня не дожидалась.
Врешь, подумал я. Хотя… кто знает. Трудно было так точно рассчитать, что я пойду на зов, одурманенный запахом гормонов. В моем возрасте голова уже говорит достаточно громко: а на фига тебе это надо, а стоит ли, а что потом, а не лучше ли зайти к соседке напротив, а то и просто… ну, посмотреть новости по телевизору и лечь спать.
– Великолепно, – сказал я искренне. – Давно так не пировал… А что, кофе в этом доме не положено?
– На ночь? – удивилась она.
– Не жадничай.
Я дал ей самой засыпать зерна в мельничку, затем отобрал, делать кофе – не женское дело. Стелла все посматривала в мою сторону, в глазах то и дело появляется неуверенность, я спутал все карты, веду себя чересчур естественно, ни тени задних мыслей, никаких вопросов.
Аромат великолепного кофе пошел по кухне. Я жадно вдохнул, сказал с чувством:
– Хорошо… Да и ты, кстати, тоже прелесть.
